Она подняла голову, спокойно посмотрела на меня и сказала:
– К чему ты клонишь, дружочек? Что ты хочешь сказать, в самом деле?
От ее спокойного взгляда я вдруг смутилась.
– Не знаю… То есть знаю, конечно. Папа сделал несколько снимков здесь, у скамейки. Я видела негативы, и его тень была везде. Но на негативе она белая… почти как… призрак.
Бабушка усмехнулась и замахала руками.
– Какой кошмар! Но… можно тебя спросить? Кто обратил твое внимание на эту фотографию в альбоме? Каролина?
– Да. А что?
– Я так и подумала.
– Но не она сказала, чья это тень. Я обо всем догадалась сама. Не знаю как. Просто вдруг поняла, и все.
Бабушка удивленно взглянула на меня, но промолчала.
– А скажи, папа знает, кто такая Каролина? – спросила я.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну… когда-то ведь он знал и Каролину, и ее маму? Иначе как бы они очутились в альбоме?
– Разумеется, они были знакомы.
– Но когда Каролина пришла к нам как горничная, тогда папа знал, кто она такая?
– Нет, понятия не имел. Да и не узнал ее.
– Но ты-то знала? Ведь это ты устроила ее к нам… Разве папа не должен был этого знать? Это было бы правильно…
Бабушка не ответила. Она смотрела на свои руки, лежащие на коленях.
– Почему ты молчишь?
Похоже, ей было трудно ответить, и я спросила:
– Каролина сама этого не хотела?
– Да.
– Но ведь ты все-таки могла сказать?..
Бабушка вздохнула и посмотрела на меня в упор.
– Да, может, я поступила неправильно, но понимаешь…
Не договорив, она снова вздохнула. Я решила перейти прямо к делу.
– Ты знаешь, кто мама Каролины? Как папа с ней познакомился?
– В больнице, где она работала.
И она рассказала мне историю, которую я уже слышала и дома, и от Каролины – как папа однажды опасно заболел воспалением легких. Никто не верил, что он выживет, и только благодаря медсестре Иде, которая была с ним неотлучно, ему удалось выкарабкаться.
– Это, несомненно, была ее заслуга, так и врачи говорили, но она была очень скромной и не хотела, чтобы ее хвалили. Она не была настоящей медсестрой, просто помощницей, и ей не приходило в голову что-то о себе возомнить. Это была маленькая, хрупкая на вид женщина, но когда случалось что-то серьезное, она оказывалась сильнее многих. И я уверена, она окружала папу такой заботой не для того, чтобы его завоевать. Она бы сделала это для кого угодно.
– Значит, папа влюбился в сестру Иду?
– Да. И мне кажется, они влюбились друг в друга просто потому, что так совпало. Это можно понять. Представь себе: папа смертельно болен, все боятся самого худшего, да и сам он уже почти сдался – и тут появляется она, его спасительница. Так и случилась эта злополучная любовь. Иначе и быть не могло.
– А как же мама? Ведь они с папой были обручены?
– Конечно. Перед тем как папа заболел, у них даже в церкви была помолвка.
– А мама когда-нибудь встречалась с Идой?
– Естественно. Она видела ее в больнице, когда навещала папу, и, конечно, была очень благодарна сестре Иде. Впрочем, как и все мы.
Бабушка рассказала, что виделась с Идой, когда папа выздоровел. Она хотела как-нибудь отблагодарить ее. Выяснилось, что Ида жила в очень плохих условиях, и бабушка предложила ей переехать в свой дом.
– Значит, она была одной из твоих квартиранток?
– Да, можно и так сказать.
Каролина никогда не рассказывала мне об этом. Бабушка, кстати, тоже. Она говорила, что знала мать Каролины не более чем поверхностно.
– Но когда живешь с человеком, то, наверное, хорошо его узнаёшь?
– Да, так обычно и бывает, и я старалась узнать ее лучше, но она была слишком скрытной. Похоже, ей нелегко пришлось в жизни. Насколько я поняла, у нее была какая-то тайна. И вела себя она немного странно. Не то чтобы неприязненно – нет, она всегда была очень приветливой, – но вокруг себя она словно выстроила неприступную стену. А я не хотела навязываться. К тому же она постоянно была занята: и работала, и училась, – так что я нечасто ее видела. А потом я узнала, что она ждала ребенка.
– Каролина родилась в твоем доме? Я не знала.
– Нет-нет, не в моем. Ида уехала перед тем, как должна была родить. Я не знаю, куда – она мне этого не сказала. Но потом вернулась. Кажется, тогда она совсем запуталась в жизни и не знала, куда податься. Каролине было два года. Ида привезла дочку, и какое-то время они с ней жили в моем доме. Тогда, очевидно, и сделали ту самую фотографию, о которой ты говоришь. Каролина была прелестным ребенком. Мне она очень нравилась.
– А… отец Каролины? Ты о нем что-нибудь знаешь?
Бабушка уже открыла рот, чтобы ответить, но ничего не сказала. Тишину нарушала лишь заливистая песнь дрозда. Но я не сдавалась.
– Так ты знаешь, кто он? Или не хочешь отвечать?
Она посмотрела на меня невозмутимо.
– Ну отчего же. Отвечу, как смогу. Но тебе не кажется, что это касается только самых близких людей?
– А разве я к ним не отношусь?
Я упрямо смотрела ей в глаза. Я понимала, что ставлю ее в трудное положение, но не могла иначе.
– Как бы тебе сказать, чтобы ты поняла? – прошептала бабушка.
– Да я все понимаю, просто хочу знать правду. Это папа?
Я продолжала смотреть на нее в упор, и она не отводила взгляда, но я видела, что этот разговор для нее мучителен.
– Я не знаю. Поверь мне, Берта. Я действительно не знаю.
– Чего ты не знаешь?
– Того, о чем ты спрашиваешь, разумеется. Кто отец Каролины.
– Значит, это не папа?
– Но, детка… Я же сказала: не знаю.
Она вздохнула и бессильно покачала головой. Но я хотела выяснить все до конца.
– Не понимаю я этого. Ты должна объяснить, бабушка!
– Я ведь уже сказала, Берта. Я не знаю, является ли твой папа отцом Каролины. Я подозревала это, но точно узнать так и не смогла.
Бабушка поняла, что папа и сестра Ида влюбились друг в друга, и, поскольку папа был помолвлен и собирался жениться, ее это очень беспокоило. Тем более что мама не могла все время быть с ним, когда он болел. Во-первых, она простыла и боялась заразить папу, а во-вторых, у нее было полным-полно свадебных хлопот. Когда худшие опасения были уже позади, она уехала, и папа остался в больнице наедине со своим ангелом-хранителем.
– Они были точно околдованные. Никого не замечали – только друг друга. Это была сумасшедшая любовь, – вздохнула бабушка.