Случилось так, что она однажды забыла принять свои таблетки и проснулась уже через четверть часа. И увидела, что кроватки — пусты, а дети — на лестнице. Ясное дело, начался грандиозный переполох, и все сочли, что теперь наконец-то выяснилось, почему посуда разбивалась, когда Нана спала. Уж сама-то она не сомневалась в этом.
Она тотчас же попросила у Властелина один большой браслет и два маленьких. На маленьких браслетах должно быть по крючку, на большом — два. Она попросила также две длинных цепи. Клас и Клара теперь постоянно носили маленькие браслеты, а Нана — большой. Всякий раз, ложась спать, она прикрепляла цепи к своему браслету, а затем прицепляла одну к браслету Класа, а другую — к браслету Клары.
Таким образом дети вынуждены были тихо как мышки лежать в кроватях, так как при малейшем их движении Нана вскакивала. Храп храпом, а сон у неё был чуткий.
Но стоило Нане шевельнуться в кровати под балдахином, как цепи детей натягивались. А иногда она так ужасно вертелась, что руки их болтались над кроватями, как у марионеток. Случалось, она тащила за собой и кровати.
Нана была уверена в своей хитрости и в том, что теперь бокалы будут целы. Но не тут-то было.
Несмотря на то что оба ребёнка лежали прикованные к ней и никак не могли вылезти из кроваток, посуда разбивалась почти всякий раз, когда она спала.
И никто не мог узнать, как это происходило.
В первый же день, когда Крылатая появилась в Доме, она столкнулась лицом к лицу с этой тайной. Не успела она покинуть комнату Властительницы, как Мими закричал во сне. Крылатая была не из пугливых, но этот крик был такой душераздирающий, что она, оцепенев, застыла на месте.
Успокоившись, она быстро пошла туда, откуда послышался крик. С той же стороны доносился также оглушительный грохот, переполняющий Дом.
Сердце Крылатой дико колотилось, и она была преисполнена самых дурных предчувствий.
За всё это время ей не встретилось ни единого человека, покои были пусты, но повсюду мебель была покрыта осколками разбитого стекла. Странно было это видеть.
На столе лежала разбитая ваза, цветы выпали из неё, и вода капала на пол.
В другом месте пустая чаша раскололась как раз посредине. На сервировочном столике стоял поднос с разбитыми графинами из-под вина. Вино тихо капало на ковёр, медленно окрашивавшийся в красный цвет. И нигде — ни души.
Она прибавила шагу и буквально помчалась по комнатам. Её охватило непривычное для неё беспокойство. Но она чувствовала, что вот-вот столкнется с тайной.
Кто бил стекло?
Кто кричал?
Где дети?
Шум нарастал. Она замедлила шаги, она поняла, что приближается… Тут навстречу ей на бесшумных крыльях появился Разумник. Не произнеся ни слова, опустился он на плечо Крылатой. И сразу стало спокойней.
Они встретились у большого окна с видом на Город. Стояла весна, было около трёх часов пополудни, должно было быть ещё светло, но бесконечный серый дождь струился по окнам, затемняя день.
— Ты что-нибудь узнал, Разумник? — спросила Крылатая.
Ворон кивнул и посмотрел на дверь в соседний покой.
— Дети — там? Ты был в комнате?
Он снова кивнул, по-прежнему сидя у неё на плече, меж тем как Крылатая продолжала идти к полуоткрытой двери. Она ступила на порог и остановилась на миг перед тяжёлыми тёмно-зелеными портьерами. Решительно раздвинув их, вошла в детскую. Окна были зашторены, и там царила зелёная мгла. Привыкнув к темноте, она разглядела гигантскую кровать под балдахином у одной из стен, а по углам стояли кроватки детей, одна возле другой. Две цепи тянулись в детской от кровати с балдахином к детским кроваткам. Они мерцали в тусклом свете и змеились всякий раз, когда та, что лежала в кровати, вздыхала.
Дрожь охватила Крылатую, но она без колебаний шла прямо к большой кровати. Звуки её шагов тонули в шуме бури вокруг спящей.
Крылатая побледнела, даже глаза её, казалось, утратили свой удивительный цвет и теперь светились причудливо и отрешенно; ворон по-прежнему неподвижно сидел у неё на плече.
Под балдахином качалась клетка со спящей птицей. Разумник внимательно смотрел на неё, меж тем как Крылатая смотрела лишь на лежавшую в кровати. Сначала ей показалось, что в темноте блестят глаза, но потом она увидела: это только очки.
В тот же миг она поняла, кто лежит в кровати, и закрыла глаза с выражением величайшего страдания.
Она провела рукой по лбу, словно желая стереть из памяти увиденное, но потом, открыв глаза и склонившись над спящей, горестно прошептала:
— Я предчувствовала — это могла быть только Нана. Что ты натворила на этот раз, моя бедная заблудшая сестра?
Это был тяжкий миг для Крылатой, которая давным-давно не видела сестру и, разумеется, совершенно иначе представляла их встречу. Поэтому-то нежность и прозвучала в её голосе.
Но вот Нана беспокойно зашевелилась, забряцали цепи, и Разумник, предостерегающе каркнув, взлетел и исчез в портьерах. А Крылатая, прежде чем выскользнуть из детской, наградила Нану ещё одним взглядом, преисполненным страха и сострадания.
В следующий миг Нана и Мими проснулись, и в Доме снова стало тихо. Но эта тишина казалась призрачной, когда Крылатая возвращалась той же дорогой, что и недавно; Разумник летел впереди.
Проходя мимо зала, она увидела, что там в каком-то странном оцепенении стоит старый кучер, держа в руках разбитую чашу. Он Крылатую не видел.
В другой комнате она снова увидела его. Он точно так же стоял с осколками вазы в руках. Но и тут он её не увидел.
В третий раз она увидела его — на этот раз с разбитым винным графином. Руки у него были залиты вином, и он не поднимал глаз. Она только диву давалась — как он так быстро передвигается из комнаты в комнату, а вид у него при этом такой, словно он с места не сходил. Но потом она забыла о нём.
Её одолевали совсем другие мысли.
Поднявшись наверх, в башню, она задумалась. Окна башни выходили на все стороны света, и весь мир был закрыт пеленой дождя, только к вечеру он прекратился, тучи рассеялись, а ночь явилась в звёздном одеянии.
Тут Крылатая подошла к телескопу и направила его в небо.
Её не удивило, что она видит точь-в-точь такие же узоры и такой же ход светил наверху, как и в своём тканье дома, только всё бесконечно крупнее и прекраснее.
Некоторые мудрецы говорят, что существует связь между людьми и звёздами. Вот уж с этим она была не согласна! Она фыркнула при мысли об этом. Какая ерунда! Сходство она видела, связь — нет.
Нет — всему своё место. Здесь, внизу — речь шла о людях.
Там, наверху — только о звёздах. Утешительно было думать: что бы ни случилось с людьми на земле, звёзды неизменны.