– Они отойдут, – говорит она.
Каролина ставит подснежники на стол. Затем идет за книгой.
– Я понимаю, ты пришла вот за этим. Спасибо за книгу!
– Ты прочла?
– Нет.
– В таком случае, можно не спешить…
– Нет уж. Забери ее. Я не буду ее читать.
– Разве ты даже не заглянула в нее?
Каролина не отвечает, она просто вкладывает книгу в руки Ингеборг. Но та не хочет брать.
– Но ты ведь могла бы хоть пролистать!
– А зачем мне листать?
Каролина смотрит на Ингеборг ледяным взглядом, и та опускает глаза и шепчет:
– Может, ты найдешь там что-нибудь.
– А что там можно найти?
Тогда Ингеборг берет книгу, решительно раскрывает ее и достает конверт с фотографией.
– Вот это!
Каролина отворачивается. Но Ингеборг встает перед ней, вынимает фотографию Берты и показывает ее Каролине.
– Так ты еще не видела этой фотографии?
– Видела.
Каролина идет к окну и останавливается, нарочито повернувшись к Ингеборг спиной:
– Ты хотела, чтобы я ее увидела? – спрашивает она.
– Да, хотела. Но потом испугалась и передумала.
– Почему же?
– Это случилось, когда ты снова заговорила о Берте. И о Марии Стюарт. Не знаю, что на меня нашло. Меня просто-напросто охватила паника. С самого начала мне было трудно. Потому что я не рассказала сразу, что мы с Бертой были подругами.
– Были подругами? Значит, теперь вы не подруги?
– Не знаю… Это долгая история…
Ингеборг умолкает. Голос ее звучит виновато. Но Каролина все еще стоит у окна.
– Хочешь, я расскажу тебе? – шепчет Ингеборг.
– Да, хочу. По-моему, самое время, не так ли?
«Каролина!
Ты ведешь себя, как большой ребенок! Разве ты сама не видишь?
Вчера, когда Ингеборг рассказывала тебе свою историю, ты все время сидела и жалела себя.
Ты ее не слушала. А если бы послушала, то, может, стала бы меньше себя жалеть.
Разве ты не понимаешь, какое доверие тебе оказала Ингеборг?
На самом деле, она рассказала тебе то, что не могла бы доверить никому другому. То, что, как ей казалось, она никогда не сможет даже произнести вслух.
А что же ты? Да-да. Ты упивалась собственной обидой. Ты лелеяла свое разочарование. Молча, конечно. И все-таки – как, по-твоему, должна была чувствовать себя Ингеборг, когда ты просто сидела и молчала? А когда она договорила, ты просто поднялась и ушла.
Не промолвив ни слова ей в утешение.
И тебе не стыдно?!
Помнишь ли ты, кстати, хоть что-нибудь из того, что она сказала?
Думаю, лучше мне тебе напомнить.
Во-первых, между Ингеборг и Бертой нет никакого сговора. И никогда не было. А то, что они решили не посвящать остальных в свою дружбу, меньше всего связано с тобой. Они встречались совсем недолго. Затем Ингеборг исчезла из жизни Берты. Это случилось совершенно неожиданно, без предупреждения, и зависело от весьма трагических обстоятельств, к которым я перейду чуть позже. Конечно, Ингеборг сильно обидела Берту. Но тогда она не могла поступить иначе.
Возможно, Берта не рассказывала об Ингеборг, потому что в глубине души ощущала, что их дружба очень хрупка, что ей в любой момент может прийти конец. Хотя вначале все казалось иначе. Конечно, сама Ингеборг не знала, что с ней случится. И ничего не задумывала заранее. Как и Берта, она верила, что их дружба на века.
Но Берта – тонко чувствующая девушка. Она вероятно, заметила, что что-то идет не так. Как бы то ни было, ей не хотелось говорить об этом с тобой. А когда все кончилось, когда Ингеборг уехала, зачем было рассказывать? К тому же ей было, наверно, и без того грустно и тоскливо.
Нет, молчание Берты вполне понятно.
Она ведь и Ингеборг не рассказала о твоем существовании, не назвала твоего имени, и, по всей видимости, у нее были к тому серьезные основания. А может, она молчала о тебе потому, что ваши с ней отношения тоже причиняли ей боль. Как, говоря о тебе, тебя назвать? Сестрой? Подругой?
Что же до самой Ингеборг, то она вчера поведала тебе, как страдала все это время. Первое, что она увидела, придя к тебе домой, – это фотография Берты на комоде. Представь себе, каково ей было?!
Она смутилась и растерялась.
Но, вместо того чтобы тут же выложить, что она знакома с Бертой, она решила, что должна молчать. Затем это переросло в целый узел сомнений. Каждый раз, когда ты упоминала имя Берты, Ингеборг охватывала едва ли не паника. Она хотела открыться тебе, но не осмеливалась. Все зашло уже так далеко, что она не знала, с чего начать.
И когда она затем, в довершение всего, узнала, что Берта – твоя сестра… У нее едва не помутился рассудок. Она поняла, что совершенно запуталась во лжи и притворстве, и не может найти выхода. Но все равно не могла признаться тебе во всем.
Взять хотя бы то, что она пошла в актрисы. Это выглядело бы как предательство. Особенно в отношении Берты – потому что Берта как-то раз сказала, что с Ингеборг так хорошо, что она никогда не смогла бы стать актрисой. Она сказала это так откровенно. Так бесхитростно.
Может, она думала тогда о тебе, Каролина, и делала для себя какие-то сравнения. Мысль интересная, но несколько сбивающая с толку.
Подумай сама!
Ингеборг вначале хотела быть актрисой еще меньше, чем ты. А что если всего лишь слова Берты пробудили в ней дремлющий талант! Как знать? Это не так уж невероятно, как кажется.
Человек есть и остается тайной.
Но почему же тогда Ингеборг покинула Берту?
Вот мы и подошли к самому главному.
Во-первых, она покинула вовсе не Берту. А кое-кого другого. Человека, которого Берта совершенно не знала.
А бедная Берта, как бы много она ни значила для Ингеборг, волей судьбы оказалась всего лишь второстепенным персонажем.
А главным персонажем был мужчина, который положил глаз на Ингеборг.
Он был немолод и некрасив. И тому же женат! Именно у него и его жены Ингеборг снимала комнату с полным пансионом.
Ингеборг всегда тянуло к мужчинам в возрасте, возможно оттого, что ее родители были в летах. Как бы то ни было, она увлеклась этим мужчиной, а он в свою очередь безумно в нее влюбился.
Ингеборг и сама не поняла, как получилось, что она позволила завлечь себя так далеко, потому что, в сущности, никогда не любила его. Ни капельки. Это было какое-то таинственное влечение, которое она не могла объяснить, но которое стало в конце концов роковым. Она не смогла ему противостоять. Это было совершенно невероятно, все случилось будто во сне или в тумане.