Тем не менее Шумяцкий защищал любимое детище, словно орлица орленка. По его инициативе была моментально создана экспертная комиссия, в которую вошли семь человек: два крупных музыковеда Городинский и Челяпов, функционер из секции творческих работников кинематографа Кринкин, кинорежиссеры Райзман и Рошаль, представитель правления Союза писателей поэт Сурков и журналист из «Литературной газеты» Плиско. Уже 7 марта комиссия вынесла свой вердикт:
«Прослушав марши из картины „Веселые ребята“, музыку картины „Вива Вилла“ и песню „Аделита“ из сборника мексиканских народных песен, установила: что в музыке марша фильма „Веселые ребята“, и в музыке марша фильма „Вива Вилла“ имеется использование одного и того же народного мексиканского мелодического оборота, тематически преобразованного, в результате чего мы имеем два различных самостоятельных, оригинальных произведения. Таким образом, в данном случае не может быть и речи о плагиате». [24]
Любовь Петровна очень переживала за своего друга и была рада, когда страсти сошли на нет. Дунаевский по-прежнему жил в Ленинграде, однако челноком сновал в Москву – еще до премьеры «Веселых ребят», с октября прошлого года, Александров привлек композитора для работы над своим следующим фильмом. Что касается предыдущего, то ему была уготована долгая жизнь, в которой радости чередовались с неприятностями. В общем хоре похвал нет-нет да и слышались гневные филиппики. «Трудно представить себе большую клевету на советскую действительность, чем „Веселые ребята“. Холодное чувство омерзения не покидает зрителя с первых же кадров. Кто эти люди, мелькающие на экране? Откуда выкопал этих уродов дотошный режиссер? И что это вообще все значит? Грязь, издевательство! Смотришь, закипая злобой, и досадливо только замахнешься с плеча! Режиссер видит советскую действительность через какую-то призму недоразвитых чувств: фильм дает о ней такое же представление, как обглоданный пень о зеленом дремучем лесе». [25]
Это послание украинского зрителя написано летом 1938 года. А драматург О. Ю. Левицкий рассказывал, как в 1951-м воспитатель Новочеркасского суворовского училища, осуждая на собрании прокатную стратегию директора клуба, ругал того за демонстрацию старой комедии: «Вы все видели кинокартину „Веселые ребята“. Вроде весело, и музыка играет, а что там поет пастух в самом начале? „Шагай вперед, комсомольское племя“. А кого он при этом гонит? Баранов. Мне добавить нечего».
Такие люди,
как мы с тобой,
могут делать с луной, что хотят.
Карл Сэндберг. Лунное рондо. Пер. А. Сергеева
В тридцатые годы прошлого века кино было одним из немногих культурных развлечений в советской стране и еще долго таковым оставалось. Шуточная триада пожирателей свободного времени – «кино, вино и домино» – была недалека от истины. В кино ходили семьями, наряжались не менее старательно, чем в театр. Влюбленные юноши приглашали туда девушек, почти не рискуя нарваться на отказ: если даже парень не нравится, все равно картину посмотреть хочется. Зрительские сборы были такими, что перед началом сеансов возле кинотеатров нередко можно было услышать сакраментальный вопрос: «Нет ли лишнего билетика?» Наиболее интересные эпизоды фильмов взахлеб пересказывались дома, в школе, на работе. Бесплатная устная реклама привлекала новые когорты зрителей. Имена популярных актеров были у всех на слуху. Выходили новые фильмы, и у зрителей появлялись новые кумиры: Игорь Ильинский, Борис Бабочкин, Михаил Жаров, Борис Чирков… Из женщин первой встала вровень с ними Любовь Орлова.
Буквально через несколько дней после премьеры «Веселых ребят» торжественно отмечалось 15-летие советского кинематографа. Декрет о национализации кинопромышленности В. И. Ленин подписал 27 августа 1919 года. Через несколько месяцев, к январю, она практически завершилась – производство и прокат окончательно стали советскими. В честь маленького юбилея 11 января 1935 года было принято постановление ЦИК СССР «О награждении работников советской кинематографии». Были отмечены 87 человек и фабрика «Ленфильм». Орловой было присвоено звание заслуженной артистки республики, Александров награжден орденом Красной Звезды. Военный орден для режиссера – неожиданная награда. На вручении «всесоюзный староста» М. И. Калинин оправдал такое решение, пошутив: «За храбрость и смелость в борьбе с трудностями кинокомедии».
Тут уместно вспомнить про обиду не самого последнего человека, приложившего руку к созданию «Веселых ребят», – Леонида Утесова, который получил в подарок всего лишь фотоаппарат. Причину такой немилости Леонид Осипович узнал через много лет. Незадолго до юбилея кинематографистов в Большом театре состоялся концерт по случаю завершения работы какого-то представительного совещания. На нем присутствовал и Сталин. В праздничном концерте принимал участие джаз-оркестр Утесова. Леонид Осипович решил появиться со своими музыкантами в зале через двери и прошествовать на сцену. Так и сделали. Музыканты на ходу играли, а Утесов пел темпераментную новинку – «Легко на сердце от песни веселой…». Зал хлопал в такт мелодии, а когда музыканты поднялись на сцену, зрители, продолжая аплодировать, встали. Вот это и не понравилось генеральному мизантропу. Ведь вставать и скандировать можно только при его появлении. Позже нелюбовь диктатора к Утесову стала общеизвестным фактом. Только заметив в программе его фамилию, он ворчал: «Чего этот сиплый тут?» Из какого-то списка поощряемых вождь вычеркнул Леонида Осиповича, буркнув: «Опять хрипатый!»
После того как Орлова и Александров расписались (это случилось в январе 1934-го), Любовь Петровна переехала к мужу на Страстной бульвар, дом 13а, квартира 2. Актриса и режиссер вели светский образ жизни. Блестящую пару часто приглашали на всякого рода торжества: премьеры, юбилеи, вернисажи. Приходилось бывать и на правительственных приемах. Вскоре звезда экрана познакомилась со Сталиным, который был несказанно удивлен, что она такая маленькая и худенькая.
– Это режиссер Александров во всем виноват, – пошутила Любовь Петровна, кивнув на стоявшего рядом мужа. – Совсем замучил меня.
Генсек с деланым возмущением погрозил ему пальцем:
– Товарищ Александров, не забывайте, что Орлова у нас одна. Беречь надо. Если с ее головы упадет хоть волосок, мы вас хорошенько накажем.
Содержание этой короткой беседы быстро стало известно всей стране. Правда, каждый рассказчик хотел придать своей версии максимум правдоподобности, а для этого требовалось кое-что подправить, сделав вождя более кровожадным. В действие вступил принцип «испорченного телефона». В окончательном варианте мифологический Сталин говорил Григорию Васильевичу:
– Если будете ее мучить, мы вас повесим.
В таком виде рассказ не имел смысловой законченности, поэтому было придумано продолжение. Якобы Александров придурялся, делал вид, что не понимает, в чем его обвиняют, и испуганно переспрашивал: