Верблюд неожиданно сошел с курса и помчался за колючкой. Бедуин засмеялся.
— Когда вам нужны «поплавки»?
— Завтра.
— Они будут. Но поскольку вы попытались сыграть не по правилам, обговоренная нами цена несколько изменится. Ваши ребята предлагали граверам по три миллиона за процессор, всего двадцать один миллион. Столько вы и заплатите.
— Или ты умрешь.
Верблюд задумчиво пожевал колючку и плюнул куда-то в сторону. Бедуин швырнул следом пустой бокал из-под коктейля и буркнул:
— Готовьте деньги.
Хочешь найти толкового ломщика? Иди в «Подпрограмму». Хочешь узнать последние сетевые новости? Иди в «Подпрограмму». Бар был далеко не единственным заведением в Москве, где собирались машинисты, но самым известным. Он занимал трехэтажный дом на первом уровне Солянки, у самой границы с Федеральным Центром, работал круглосуточно, предлагал клиентам только напитки и легкие закуски и был всегда переполнен. Сюда приходили поговорить, посплетничать, встретиться с друзьями, отдохнуть. Здесь не было информационных экранов, громкой музыки и работающих компьютеров. Только сигаретный дым и голоса людей. Машинисты приходили в отделанные натуральным деревом залы, чтобы отдохнуть от Цифры, почувствовать себя людьми. Бывший ломщик Монгол прекрасно знал, что предложить братьям, а потому процветал.
Майя с улыбкой вошла в знакомое помещение, подошла к стойке, за которой высился пузатый Прокопыч, дождалась едва заметного кивка владельца бара и незаметно скользнула в подсобку.
— Привет!
— Привет, дорогуша, прекрасно выглядишь. — Монгол чмокнул девушку в щеку. — Все крутишься, Переплетчица?
— Жизнь такая.
— Как настроение?
— Отличное!
— Жаль, что придется его испортить.
Майя нахмурилась:
— Что случилось?
— Курьера с твоей посылкой взяли безы, — вздохнул Прокопыч.
— Ох!
— Мне сообщили, что груз в СБА. Извини.
Монголу просить прощения было не за что: в проколе не было его вины, но он видел, как расстроилась девушка.
— Без «поплавков» мне не справиться… — Майя растерянно развела руками. — Черт! Мне не справиться без этих поганых «поплавков»!
Девушка не солгала Прокопычу: в бар она пришла в отличном расположении духа. Все, абсолютно все шло так, как положено, не было ни одной накладки… до этого момента.
— Извини, — еще раз проворчал Монгол.
— Да ладно… — Майя потерла лоб. — А первую посылку тебе передали?
— Конечно! — Прокопыч открыл замаскированный в стене небольшой сейф и протянул девушке тоненькую пластинку коммуникатора.
«Раллер» Майя взяла с собой: уважающие себя машинисты пользовались только такими, ручной работы компьютерами, и охранявшие границы Анклава безы пропустили его спокойно. «Раллер» становился противозаконным, только будучи снаряженным «поплавками». А вот за незарегистрированный коммуникатор, да еще со сдвоенным шифрованием и подавителем обратного запроса, ее бы повязали. Такие игрушки у честных людей не встречались.
— Спасибо, Монгол.
— Всегда пожалуйста. — Прокопыч помолчал. — Триада хотела заказать «поплавки» нашим граверам, но Всадник запретил. Сегодня человек Консорциума избил у меня в баре самого Гуя Вэя, помощника господина Пу, и прирезал трех его телохранителей. Самое смешное, что поднебесники это съели.
— Но вряд ли забудут…
— Вот именно. Знаешь, Майка, я уже стар. Ты спрыгнешь, уйдешь в другой Анклав, ляжешь на дно, а мне деваться некуда. Я без «Подпрограммы» никто.
Тонкий намек на то, что Прокопыч не желает никаким образом ввязываться в происходящее. Девушка разочарованно вздохнула: она планировала пожить в комнатах при баре, — но с пониманием кивнула и погладила старика по руке.
— Никаких проблем, Монгол. Я уйду.
— У тебя есть где спать?
— Найду.
Майя не обиделась на Прокопыча: ему тоже надо выживать, и разумная осторожность была едва ли не единственным его козырем.
— Ты позволишь мне задержаться, чтобы поговорить? — Девушка кивнула на коммуникатор. — Пара минут. Я поговорю и уйду.
— Без проблем, — улыбнулся Монгол. — Можешь даже выпить рюмочку за мой счет.
Действительно, не на улице же ей разговаривать? Майя дождалась, когда за ним закроется дверь, криво улыбнулась и набрала номер. Она была уверена, что ее не прослушивают: со своими Прокопыч вел себя честно.
Вызванный девушкой абонент ответил практически сразу, картинка на экранчике коммуникатора не появилась, зато всплыли цифры введенного пароля, подтверждающего, что на другом конце линии тот самый человек, которого хотела слышать Майя. Полковник Тао.
— Вы поняли, кто я? — спросила девушка.
— Вы тоже ввели пароль.
— Я знаю, что груз пропал.
— Все оборудование будет доставлено в нужное время. Надо подождать.
— У нас все расписано по минутам.
— Я знаю, — отрезал китаец. — Возможно, чтобы сэкономить время, нам придется убрать пару промежуточных звеньев. Заберете груз сами, прямо перед операцией.
— Но груз будет?
— Я уверен, что будет.
Ну, что ж, хоть одна хорошая новость. Майя слегка расслабилась.
— Продолжайте подготовку к операции согласно разработанному плану.
— Когда мне выйти на связь?
— После полуночи.
Майя отключила коммуникатор, убрала пластинку в рюкзак, тяжело вздохнула, вышла в зал и подошла к стойке. Монгол широко улыбнулся и придвинул девушке обещанную выпивку.
— А ты знаменита.
— Что еще? — Майя недовольно раскурила сигарету. — Хватит с меня хороших новостей на сегодня.
— Тебя спрашивал очень симпатичный мальчик.
К стойке подошел улыбающийся во весь рот Илья.
Современную архитектуру Кирилл Грязнов недолюбливал. Его не радовали уносящиеся к небу монолиты, не привлекало обилие стали, стекла, титапласта и прочих материалов, без которых не мыслили строительства современные Растрелли. Его раздражали многоуровневые улицы, превращающие нижние ярусы города в лишенные света подвалы, и выводили из себя экраны, выдающие информацию и рекламу. Разумеется, Грязнов понимал, что облик современного города, особенно Анклава, не может быть иным. Что миллионы людей просто не уместились бы в нем без небоскребов и многоэтажных улиц. Кирилл все понимал, но это не значило, что ему нравилось. И, обладая определенными возможностями, Грязнов постарался сделать так, чтобы его район сохранил черты старой Москвы. На Сретенке и прилегающих к ней улицах не строили высотных домов, не лепили чрезмерное количество экранов, а мостовые, как и сто и двести лет назад, были одноуровневыми, лежали на земле. Разумеется, Кирилл действовал не напрямую: ведь официально он считался обыкновенным, хотя и очень богатым антикваром. Влияние Грязнова было скрытым, тайным, но действенным, и в результате Кирилл жил в районе, который полностью соответствовал его вкусу.