Непрост, очень непрост оказался маленький, сплошь разукрашенный черными татуировками человек. И Пэт, среди юношеских увлечений которой числились в том числе и восточные единоборства, отринула высокомерие и стала внимательно приглядываться к Олово. И заметила, что движения его не скупы, но расчетливы – слуга не тратил силы на ненужные жесты. Заметила плавность и мягкость, заметила некоторые весьма характерные повороты плеч, узнала о его невероятной реакции. Олово, маленький, забавно растягивающий слова Олово оказался бойцом!
Но Пэт не была бы собой, если бы не собралась проверить свои выводы на практике, и однажды, выбрав момент, когда Кирилл отсутствовал, девушка спустилась на кухню и громко поинтересовалась:
– Правда, что ты умеешь драться?
Моющий салатные листья Олово не удивился. Спокойно выключил воду, повернулся к Пэт, на некоторое время задумался, после чего отрицательно качнул головой:
– Я-а умею защища-аться.
– Я занималась айкидо, – с некоторым вызовом сообщила Пэт.
– Очень хорошо, молода-ая госпожа, мне стало на-амного спокойнее.
Слуга был скуп на проявление эмоций, и понять, издевается он или говорит серьезно, не представлялось возможным.
– Хочешь покажу?
Олово нерешительно оглядел кухню.
– Здесь много посуды, молода-ая госпожа-а.
– Плевать!
– Может, не будем игра-ать?
«Играть?!» Петра самолюбиво вскинула голову и тут же, сделав быстрый шаг, резко ударила слугу в лицо.
Точнее, хотела ударить.
Ее прежние схватки с телохранителями заканчивались однообразно: вымуштрованные безы уклонялись и подставляли под удары плечи. Тронуть хозяйку никто из них не решался.
Олово оказался своеобразным слугой.
Кулак не достиг цели, а ноги девушки неожиданно оказались выше головы. Мгновение свободного полета, и девушка плашмя рухнула на кухонный стол.
Больно.
– Ты сломал мне руку!
Олово молчал. Правая рука онемела.
– Ты сломал ее!
– Пройдет, – отозвался слуга. – Скоро.
– Как ты смел?
Олово непонимающе посмотрел на девушку.
– Как ты посмел меня ударить?!
– Я-а защища-ался.
И все. Сказать нечего: он ведь и вправду защищался. И просил «не играть», а она не послушалась.
Уходя с кухни, Пэт чувствовала себя маленькой девочкой, которую поставили на место.
А через день Олово пришел мириться. Он поднялся к девушке, пару мгновений помялся в дверях, после чего подошел к сидящей в кресле Пэт и попросил:
– Руку да-ай. Левую.
Как всегда, предельно лаконично.
– Зачем?
Слуга поморщился, судя по всему, объяснение потребовало бы слишком много слов.
– Дай.
Пэт, немного поразмыслив, вытянула вперед левую руку. Олово осторожно взял девушку за кисть и намотал на запястье тусклую металлическую ленту. Не надел, а именно намотал.
– Что это?
Пэт поднесла к глазам узкий, сантиметра два шириной, браслет цвета стали. Прищурилась, внимательно разглядывая тонкий рунный узор. Тряхнула рукой – несмотря на то, что украшение состояло из двух слоев металла, оно оказалось очень легким и свободно поехало к локтю.
– Осторожно, – пробурчал слуга. – Острый.
Палец замер в миллиметре от края браслета.
– Острый?
– Нож, – пояснил Олово. – Тебе.
Девушка удивленно посмотрела на слугу:
– Зачем?
Олово пожал плечами:
– Ты горда-ая. И резка-ая. А дерешься-а плохо. Пусть будет.
Пэт проглотила обиду. Поняла, что маленький слуга имеет право так говорить. И еще поняла, что он проявляет заботу.
Девушка промолчала и мягко провела пальцем по рунам, затем осторожно прикоснулась к кромке. Слуга оказался прав – острая. При нажатии заточка не чувствуется, но если провести по краю браслета пальцем, обязательно порежешься. Невинное украшение. Смертоносное.
– Нельзя на-айти на-аноскопом, – продолжил слуга. – Нельзя при досмотре. Кла-асный профи на-айдет. Лох – нет. – Короткая пауза. – Лохов больше.
– Это современная разработка? – осведомилась Пэт.
Олово поморщился:
– Ста-арый. Да-авно ковали.
– Ковали?
– Угу.
«Не забывай, что ты имеешь дело с антикварами!»
Пэт улыбнулась, вновь вытянула руку, любуясь серым украшением.
– Я на-аучу тебя ра-аботать с ним, – пообещал слуга. – Это необычный нож. Мя-агкий. Колоть нельзя-а. Только реза-ать.
– Понимаю. – Девушка поискала на браслете какую-нибудь кнопочку или защелку, не нашла и посмотрела на Олово: – Как он открывается?
– Потом ра-аскажу.
Слуга улыбнулся и вышел из комнаты.
* * *
анклав: Москва
территория: Урус
доходный дом Гиндыева
почему бы не поработать, если есть время?
Нападение уголовников не произвело на Урзака сильного впечатления – слишком уж примитивным оказался уровень бандитов. Но короткая схватка, носящая ярко выраженный разминочный характер, взбодрила Банума, заставила кровь быстрее побежать по жилам и в итоге слегка улучшила настроение. Все-таки иногда приличному человеку нужно помахать кулаками, чтобы не запылиться. Тем не менее Урзак понимал, что в покое его не оставят. Главари… как их… Бобры… послушают рассказ подчиненных, посмотрят видеозапись боя, поймут, что встретили ОЧЕНЬ странного человека, и наверняка захотят познакомиться с Банумом поближе. Московские канторщики не любили получать щелчки по носу. К тому же велика вероятность того, что информация о мастере, без труда справившемся с группой вооруженных бандитов, дойдет до СБА, и Урзаком заинтересуются безы. Так что лучше не рисковать и перебираться в другое логово.
Вопрос: в какое?
Устроенные Моратти беспорядки и шустрые канторщики спутали Бануму карты. Тихая и уютная Аравия превратилась в осиное гнездо. На Болоте оказались неуживчивые соседи. В Занзибаре, Шанхайчике и Сашими он будет слишком заметен. Вот и думай, где спрятаться в огромном многоуровневом городе. Вроде кругом несметные толпы людей, миллионы стен, а укрыться негде. Квартира в Царском Селе? Отпадает: как раз сейчас Урзаку требовалось поработать в сети, и не просто поработать, а с применением некоторых, характерных для ломщиков приемов. Каналы же корпоративных территорий СБА контролировала весьма плотно, и сетевые роботы наверняка засекут запрещенные программы.