Из находившегося в конце тупика каменного фонтана вытекал ручеек, повторявший в миниатюре поток на центральной улице.
Джон-Том стряхнул капли с рук и, выжимая влагу из длинных волос, нырнул, согнувшись, под один из козырьков. Тот явно не был рассчитан на персону подобного роста. Юноша поглядел на вывеску под большим окном лавки. Надпись была уже почти понятна. Должно быть, мозг начинал обживаться. Впрочем, понять, возле какой лавки он оказался, можно было, не зная грамоты. В окне было полно жилетов, курток, искусно простроченных панталон… пара брюк с бубенчиками, нашитыми вдоль швов. Одежда лежала на прилавке или была напялена на манекены с остроухими головами и хвостами.
Мадж толкнулся в дверь, звякнул колокольчик.
– Голову побереги, Джон-Том.
Услышав предупреждение, юноша пригнулся. Внутри пахло лавандой и кожей. Никого не было видно. В центре комнаты были расставлены кресла с гнутыми ножками и спинками. С длинных шестов свисала одежда.
– Эй, владелец! – заорал Мадж. – Покажись сам и свою работу прихвати.
– Заходите, получите, дорогие мои, как там вас… – прошелестел голос в задней комнате. – Лучшая работа, лучший шов… Самые прочные и красивые материалы… – Голос как-то вдруг стих.
Застыв у двери, лис глядел за спину Маджа – на тощего, насквозь промокшего Джон-Тома. На ногах хозяина красовались шелковые шлепанцы. Он был облачен в шелковый халат, к которому сзади крепились четыре аквамариновые ленты. Пересекаясь, они наискось обхватывали хвост и сходились в бант у белого кончика. Поверх халата на лисе оказался весьма делового вида фартук, из которого торчали линейки, пилки, несколько брусков темно-зеленого камня и прочие атрибуты портновского мастерства. Заговорил он весьма осторожно:
– А это… Что это такое? – И нерешительно указал в сторону Джон-Тома.
– Работа это, о которой мы тут болтаем… Будем делать, значица, будем, бьюсь об заклад. – Мадж плюхнулся в низкое кресло, нисколько не думая об обивке и о том, что с него ручьем стекает вода. Сдвинув на лоб тирольку с пером, он забросил обе короткие ноги на ручку кресла. – Валяй, Дуся, работа ждет.
Упершись лапами в бока, лис строго глянул на выдра.
– Здесь на чудищ не шьют. Я одевал самых роскошных граждан Линчбени и всей округи. Я шил платье для мадам Скорианцы и ее лучших девиц, для банкира Щеголея Вулфа, для членов Городского Совета, для наших виднейших купцов и ремесленников… Но чудовищ я не одеваю.
Потянувшись из кресла, Мадж вытащил длинную тонкую палочку из высокого стакана, оказавшегося неподалеку.
– Считай это вызовом своему мастерству, приятель. – Кремневой зажигалкой выдр поджег палочку.
– Послушайте, – проговорил Джон-Том, – только обойдемся без скандалов. – Лис осторожно отступил назад, как только эта подозрительная громадина сделала шаг в его сторону. – Мадж считает, что… что… – Он заметил, что выдр увлеченно попыхивает дымком. По комнате плыл знакомый запах.
– А скажите, – осведомился Джон-Том, – могу ли… можно и мне взять одну из этих… палочек?
– Это, парень, для заказчиков и выставлено. – Мадж великодушно передал ему палочку вместе с зажигалкой. Джон-Том сразу не смог понять, как та устроена, но в данный момент рад был поверить и тому, что она снабжена хорошим огнетворным заклятием.
Несколько глубоких затяжек вполне удовлетворили его. Не столь уж страшен сей мир, решил юноша. Курево напомнило ему о тревогах Клотагорба. А что, если табак сможет каким-нибудь образом переправить его домой?
Через десять минут он уже ни о чем не тревожился. Ободренный Маджем и придремывающим гигантом, лис, бурча под нос, обмеривал Джон-Тома, распростершегося на покрытом ковром полу. Мадж лежал рядом, а тем временем души обоих воспаряли над бренными телами. Портной, которого звали Карлемот, не возражал против дыма; значит, у него хватало этих крепких палочек, либо здравого смысла, или того и другого вместе.
Потом он оставил их, а когда вновь вошел через несколько часов, застал выдра и человека в полной отключке. Лежа на полу, они с глубокой заинтересованностью обсуждали расположение проделанных древоточцем ходов в потолке.
Потребовалось некоторое время, чтобы Джон-Том пришел в себя настолько, чтобы одеться. Но когда он наконец увидел себя в зеркале, потрясение отчасти разогнало туман в голове.
Нежным облачком касалась кожи шелковая рубашка цвета индиго. Ниже начинались прямые брюки из чего-то среднего между хлопком и фланелью. И на штанах, и на рубашке были нашиты одинаковые пуговицы из черной кожи. Кожаный черный жилет украшали узоры из бисера. Им же были обшиты края брюк, только Джон-Том не сразу понял это, поскольку ноги его были обуты в невысокие, до голени, сапоги черной кожи с отвернутыми голенищами. Сперва Джон-Том даже удивился, что у портного нашлась обувь ему по ноге, понимая, что ростом он выше здешнего народца. А потом сообразил, что, должно быть, у местных вполне могут быть иные пропорции, и ноги их крупнее, чем у человека.
Штаны держались на поясе из металлических звеньев, серебряных или оловянных, ярко блестевших, контрастируя с короткой, до бедер, пелериной из зеленой переливчатой кожи какой-то ящерицы. Воротник ее закалывался парой серебряных булавок.
Невзирая на все настояния Маджа, юноша отказался надеть на голову оранжевую треуголку.
– Терпеть не могу никаких шляп.
– А жаль. – В голосе Карлемота расстройство сменилось гордостью. – Лишь такая шляпа может завершить картину… Потрясающий костюм, если позволите, потрясающий и уникальный.
Джон-Том повернулся, чешуйки на плаще его заиграли даже в этом неярком свете.
– Да, в Лос-Анджелесе все бы полопались от зависти.
– Неплохо, – одобрил Мадж, – почти что стоит тех денег, что за него просят.
– Сказал тоже – почти! – Лис суетился возле Джон-Тома, пытаясь обнаружить дефект или складку. Остановился, смахнул ниточку с рукава юноши. – Костюм сразу и скромный, и броский, он привлекает внимание, но не раздражает. – Портной улыбнулся, в узкой пасти блеснули острые зубы. – Теперь этот человек похож на благородного… Бери выше – на банкира. Поневоле теряешься, когда приходится драпировать такую большую площадь. Но чем больше труда, тем заметнее результат. Высокорослый друг мой, не обращай внимания на речи этого плебея. – Лис покровительственно поглядел на Джон-Тома. – А тебе нравится?
– Конечно. Особенно плащ. – Чуть повернувшись, Джон-Том пошатнулся и едва не упал, однако на ногах удержался. – Я всегда мечтал носить плащ с капюшоном.
– Приятно слышать. – Портной выжидал, деликатно покашливая.
– Значица, друг, – объявил Мадж, – пора и платить. Последовала добродушная перепалка, причем Джон-Том явно мешал Маджу торговаться – он принимал сторону портного. Наконец достигли согласия, поскольку естественное для Карлемота желание заломить цену повыше компенсировалось удовольствием, полученным от выполнения столь сложного дела.