– Знаете что, я бы вообще не стал дурачиться с такими вещами, но если вы настаиваете…
– Настаиваю, – проговорил сквозь смех Мадж, утирая с глаз слезы. – Настаиваю я. Вот и господин оружейник то же самое говорит… Не хочешь бить по лапам этой штуковиной – и не надо… Тока подожди – случится чего, так сам захочешь, чтоб какой-нибудь пьянчуга вместе со своим мечом очутился подальше от твоих потрохов. Значица, бери и радуйся.
Джон-Том взял посох, но радости не испытал. Его угнетал уже сам факт обладания коварным оружием. Выйдя наружу, они внимательно обследовали кошелек. Он оказался почти пуст, лишь на самом дне серебристыми рыбками в темном баке с водой поблескивали редкие монетки. Джон-Том решил, что, пожалуй, слишком расточительно обошелся с щедрым даром Клотагорба.
Наличие остатков, пусть и скромных, прежнего великолепия Мадж одобрил. Свет фонарей золотил пелену тумана над улицей и витринами. Дождь прекратился, появились пешеходы. Тенями двигались вокруг силуэты животных.
– Проголодался, кореш? – поинтересовался наконец выдр, и глаза его засветились, отражая свет фонаря.
– С голоду дохну! – Юноша вдруг понял, что с утра не съел даже крошки. Запас вяленого мяса у Маджа кончился как раз вчера вечером.
– Я тоже. – Выдр похлопал Джон-Тома по укрытому плащом плечу. – Ну вот, теперь ты стал хоть на чтой-то похож. – Он многозначительно придвинулся к юноше. – Знаешь чего, есть местечко, где на серебришко, что у нас осталось, можно соорудить себе пирушку, от какой бы и зайчиха на сносях не отказалась. Можа даже хватит, чтоб наполнить этот впалый мешок, который у тебя пузом зовется. – Выдр подмигнул. – И развлечемся – на сегодня все наши дела окончены, так-то.
Они шли по городу, пешеходов становилось все больше. По улице время от времени громыхал очередной фургон. Верхом на оседланных ящерицах вприпрыжку или бегом мимо проносились разные личности. Захлопали, открываясь, ставни. Джон-Том впервые услышал голоса детей… Молодняка, мысленно поправил он себя.
Мимо пробежали двое бельчат. Один, изловчившись, повалил наконец другого. Оба принялись кататься по мостовой, царапаться и брыкаться. Собравшаяся вокруг небольшая стайка детишек поощряла дерущихся и отпускала советы. К разочарованию Джон-Тома, милые с виду зверьки свирепо царапали и кусали друг друга. Не то чтобы ему не приходилось видеть подобные сцены в родном городе… Однако здесь такие драки являлись неотъемлемой частью образа жизни. Наконец один из дерущихся бельчат одолел и принялся делать из физиономии противника кровавую кашу.
– Часть нашей жизни? – задумчиво переспросил Мадж, когда Джон-Том поведал ему о своих ощущениях. – Не знаю. Я ж тебе не философ. Тока знай, у нас здесь – или вежливый покойник, или уважаемый забияка. – Выдр пожал плечами. – Решай, что тебе больше по вкусу. И не забывай про милую штучку, которую только что приобрел.
Джон-Том убедился, что пальцы его крепко сжимают древко. Туман рассеивался, толпа густела, и на него начинали посматривать; Мадж уверял – из-за роста. Впрочем, он и одет был куда лучше среднего обитателя Линчбени-града.
Через пять минут он понял, что не просто хочет есть, а голоден, как волк.
– Недалеко уж, приятель.
Они свернули в извилистую боковую улочку. Слева в стене показалась почти незаметная дверь, в нее Мадж и повел Джон-Тома. Юноше опять пришлось согнуться чуть ли не вдвое, чтобы не задеть головой притолоку.
Внутри можно было и распрямиться, потолок оказался в двух футах над головою, чему можно было только радоваться.
– «Жемчужный Поссум», – проговорил Мадж с энтузиазмом, которого Джон-Том в голосе его еще не слышал. – Хорошо бы как следует промочить глотку, приятель. Лампу тока не опрокинь.
Джон-Том следовал за выдром в недра ресторации, продираясь через густую толпу и стараясь при этом не забывать о висячих лампах. Хорошо, что Мадж его предупредил. Снаружи трудно было даже предположить, что внутрь успела набиться толпа, успевшая изрядно взмокнуть.
Футах в восьми от входа потолок цирковым шатром уходил вверх – этажа на два с половиной. Внизу, прямо под куполом, располагалась кольцеобразная стойка, из-за которой выносили еду и питье. За стойкой крутился взвод поваров и барменов. Среди них были два хорька, один аккуратненький кролик, летучая мышь с абсолютно прожженной физиономией, еще более уродливой, чем у Пога. Как и следовало ожидать, в основном она была занята тем, что разносила еду и питье. Джон-Тому приходилось уже бывать в ресторанчиках, где крылатому официанту были бы только рады.
Приземистые столы мясистыми поганками без всякой системы были раскиданы по всему залу. На противоположной от входа оконечности зала «Жемчужного Поссума» были предусмотрены кабинеты – для бесед или флирта, в зависимости от настроения.
Они все еще продирались через плотную и вонючую толпу. На полу попадались лужицы какой-то жижи, щепки от разбитых деревянных кружек. Владельцы ресторации вполне осознанно обходились без стеклянных сосудов. То и дело ноги наступали на деревянные решетки над стоками – достаточно было выплеснуть на пол ведро воды, чтобы смыть с него лужи спиртного или полупереваренные остатки пищи.
В зале Джон-Том оказался самым высоким из всех посетителей – животных то есть, хотя среди присутствующих была пара крупных волков и крепкие с виду большие кошки, – что только прибавило ему уверенности в себе.
– Эй, парень, сюда! – Направившийся на торжествующий голос Маджа Джон-Том обнаружил небольшой свободный стол. Ему пришлось подтянуть колени повыше – сиденья были слишком низки для его роста.
Повсюду его окружали мохнатые тела, в ноздри бил запах мускуса и горячительных напитков. Большая ножка под столом была выполнена в виде кокетливой самочки опоссума, вся фигура едва ли не сплошь была покрыта похабными надписями, так что трудно даже найти свободное место.
Официант непонятным образом заметил, что в их руках ничего нет, а стол пуст, и направился к ним. Как и оружейник, он был облачен только в фартук, запачканный превыше всякой меры. Рисунок давно скрылся под сальными и прочими пятнами. Он тоже был енотом – с черной полоской на мордочке. Одно ухо было надорвано, белый шрам сбегал от него вниз по голове и, минуя глаз, уходил к рыльцу. Заметнее всего шрам был возле глаз – на темной шерсти.
Джон-Том был так занят созерцанием кипения жизни вокруг, что Мадж распорядился за него.
– Приятель, порядок, я все уже заказал.
– Надеюсь, что про еду не забыл, как и про выпивку. Таким голодным я еще не бывал.
– Заказал, заказал, кореш. Тока дурак не знает, что не дело пить на голодное пузо. Эй, куда прешь! – рявкнул Мадж, отпихивая локтем навалившегося на него пьяного оцелота.
Животное качнулось и, дернув кружкой, плеснуло содержимым в сторону выдра. Мадж уклонился от жидкости с необычайным проворством. Оцелот, взвыв, отпустил парочку выражений по поводу полученного им пинка в ребра, однако для серьезной драки он слишком неуверенно стоял на ногах и потому побрел куда-то в толпу. Джон-Том следил за ним, пока заостренные кончики ушей не скрылись в толпе.