Мелькнул длинный язык; огненной змеей вырвался он из тела звезды, принявшей обличье коня. Размеры его на глаз казались непостижимыми для существа из плоти. Закинув назад тяжелую голову, огненный конь заржал. Звук этот оглушил не только уши – умы крохотных слушатели. Сама земля содрогнулась, а спрятавшаяся за облаками луна еще на тысячу миль отодвинулась, меняя свою орбиту. Редко столь колоссальная сущность входит в соприкосновение с отдельным миром.
– ЗНАЮЩИЙ СЛОВА ПРИШЕЛ! – грянул гром. Огромная огненная голова и глаза-галактики обратились к приземистой фигурке старой черепахи.
Но маг не сгибался, не прятал глаза. Внутри солнечного знака ему ничто не грозило. Панцирь его не плавился не трещал в огне, плоть не обугливалась, и Клотагорб глядел на коня-звезду без страха. Да, конь этот терзал сущее и опалял время, но не приближался к нему ни на шаг.
– Мне хотелось бы узнать суть новой магии, которая вселяет уверенность в Броненосный народ Зеленых Всхолмий, готовящих новую войну против нас! – Самые звучные чародейские интонации Клотагорба терялись рядом с сотрясающим мир шепотом коня.
– МНЕ ЭТО НЕ ИНТЕРЕСНО.
– Я знаю, – отвечал Клотагорб с непостижимой легкостью. – Это интересно мне. Ты призван, чтобы отвечать, а не задавать вопросы.
– КТО СМЕЕТ… – Гнев жеребца поутих. – ТЫ ПРОИЗНЕС СЛОВА, ОБЛАДАТЕЛЬ НИЧТОЖНЫХ ПОЗНАНИЙ. ТЫ ПРИЗЫВАЛ МЕНЯ, ЗНАЧИТ, Я ДОЛЖЕН ОТВЕТИТЬ. – Дух чуть ли не улыбнулся. – БОЙСЯ ВОЖДЯ НЕВЕЖЕСТВЕННОЙ СЛИЗИ, ПОТОМУ ЧТО ХОТЯ ОНИ И САМИ ЕЩЕ НЕ ЗНАЮТ ЭТОГО, Я ПРЕДВИЖУ, КАК ОНИ УНИЧТОЖАТ ТЕБЯ, ОТРАЗИВ ТО, ЧТО КРОЕТСЯ В КРОШЕЧНОМ ТВОЕМ УМИШКЕ.
– Не понимаю, – хмурясь, проговорил Клотагорб. Прогремело ржание, которого страшатся планеты.
– А ПОЧЕМУ ТЫ СЧИТАЕШЬ, ЧТО СПОСОБЕН НА ЭТО? ТО, ЧТО ОПАСНО ДЛЯ ТЕБЯ, – НИЧТО ДЛЯ МЕНЯ ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ЭТОГО ДАЖЕ ПРЕДСТАВИТЬ.
– Когда это случится?
– ОНИ НЕ УВЕРЕНЫ, И Я ДОЛЖЕН СОМНЕВАТЬСЯ. БУДУЩЕЕ ВСЕГДА НЕОПРЕДЕЛЕННО. ОТПУСТИ МЕНЯ.
Копыта коня вдруг оказались футах в десяти над землею. М’немакса не пошевелился – земля в страхе рванулась прочь от грозного духа.
– Останься! – Клотагорб протянул руки. – Я не кончил.
– ПОТОРОПИСЬ ТОГДА, МЕЛКОЕ СУЩЕСТВО, ИЛИ Я НЕВЗИРАЯ НА ТВОИ СЛОВА, ОСТАВЛЮ ОТ ЭТОГО МИРА ЛИШЬ БЕЛЫЙ ПЕПЕЛ.
– Я не понимаю магии Броненосного народа. Если ты не хочешь говорить о ней, объясни, как защититься. Тогда я отпущу тебя.
– Я УХОЖУ, ДОЛЬШЕ СЛОВАМИ МЕНЯ НЕ УДЕРЖИШЬ. Я НИЧЕГО БОЛЕЕ НЕ СКАЖУ. Я РЕШИЛ НЕ ОПРЕДЕЛЯТЬ СУДЬБУ ЭТОГО МИРА, ПОТОМУ ЧТО У МЕНЯ СВОЕ СТРАНСТВИЕ, И ТЫ МЕНЯ НЕ УДЕРЖИШЬ. – Послышался рокочущий смех. – ХОЧЕШЬ ЗНАТЬ БОЛЬШЕ – СПРОСИ СВОЕГО ВРАГА.
Мощное сотрясение оторвало Джон-Тома от корня дуба. Под ногтями выступила кровь, в пальцах были зажаты кусочки коры. Но ураган протащил его по склону лишь несколько шагов и враз ослабел, превратившись в легкое дуновение.
Призрачный термоядерный жеребец исчез в расходящемся эллипсе ослепительного света. Когда сияние померкло, появилось трехмерное изображение. Джон-Том заметил дрожащие очертания какой-то мрачной огромной палаты. Она была украшена алыми самоцветами, синим металлом… и белыми костями.
Внутри сего будуара высилось насекомое футов десяти ростом. Хитин украшали цепочки драгоценных камней, куски ткани, ужасающе знакомые очертания черепов. Жуть эта стояла возле трона с высокой спинкой, отделанного камнями побольше и черепами покрупнее. Некоторые из них были еще покрыты остатками плоти.
Страхолюдина беседовала с кем-то, невидимым глазу. И вдруг что-то заставило ее повернуться… Она увидела их. Тонкий дрожащий визг наполнил лужайку. Джон-Том содрогнулся – ни одна бормашина не могла бы издать звук более мучительный.
С куда менее ослепительной вспышкой – отзвуком сокрушающего ухода М’немаксы – жуткая картина исчезла.
И на Поляне ничего не осталось – только до предела утомленный волшебник, ветер да травы.
Свежий ветер превратился в легкое дуновение. Круживший над Поляной облачный вихрь, словно сконфузившись, незаметно рассеялся. Серебристый свет стекал по стволам и ветвям, водой впитываясь в почву.
Пошел мелкий дождик. Луна украдкой выглянула из-за облака, наполнив Поляну своим здоровым отсветом.
К тому времени, когда тяжело дышащий Джон-Том и все прочие добрались до центра лужайки, все эллипсы, солнца, тайные символы и формулы уже погасли. Но разыскивающий взглядом Клотагорба Джон-Том все не мог позабыть физиономию огромного богомола, сложившего перед собой верхние конечности… И скрежещущий визг, вырвавшийся из уст этой твари.
Пог нервно метался над их головами. Дождь смывал порошки и эссенции обратно в почву, из которой они были извлечены. Паутина мира не порвалась.
Они нашли Клотагорба сидящим на траве… Очки съехали набок с рогового клюва.
– С вами, сэр, все в порядке? – проговорил Джон-Том одновременно с уважением и беспокойством.
– С кем?.. Со мной? Да, мой мальчик, похоже, со мной ничего не случилось.
– Не надо браться за такие вещи, добрый волшебник. – Талея с опаской поглядела туда, где только что был круг. – У магии тоже есть свои пределы, за них лучше не заходить.
Тот погрозил ей пальцем.
– Не учите меня моему ремеслу, юная леди. Пог, дай крыло, чтобы подняться. – Нырнув к земле, летучий мыш помог волшебнику встать. – Друзья мои, я узнал кое-что из того, о чем намеревался узнать. Впрочем, признаюсь, никак не ожидал, что дух М’немаксы станет говорить загадками.
Теперь у нас есть над чем поразмыслить, моя дорогая. пусть это загадка или метафора. Прежде мы и этого не могли бы. – В голосе Клотагорба чувствовалось удовлетворение. – Но даже если мы не сумеем добиться большего – во всяком случае, нам удалось припугнуть императрицу Скрритч. Теперь она, может быть, почувствует нерешительность или отложит атаку – ведь после М’немаксы мы увидели именно ее.
Теперь мы можем спокойно продолжить путешествие. Можно не сомневаться: нас ждет большая война с императрицей всего Броненосного народа. Подобные перспективы заставят задуматься тупоголовых обитателей Поластринду.
– Надеюсь, нам не придется часто проделывать подобные штуки, – пробормотала Флор. – Иначе святая Цецилия может лишить меня своего благословения.
– Не бойся, детка, – успокоил ее волшебник, – я не стану повторять это заклинание. Подобное волшебство можно сотворить один только раз за всю жизнь. И сегодня я использовал свой шанс. Я больше не посмею прибегнуть к этим заклинаниям. Отныне каждый день на земле сделается короче на одну двадцатидвухтысячную долю… Для того чтобы призвать бессмертного из глубин космоса, мне пришлось использовать энергию души самой планеты.
Джон-Том вступил во внутренний эллипс – из него исчезла вся трава, даже почва испарилась, оставив пятно оплавленного камня. Светлый гранит был смят, словно вата.