– Что же могло обеспокоить Ваше величество? Ход приготовлений? – Он указал в сторону окна. Внизу под ними простирались улицы Куглуха, столицы Империи Избранных, самого могущественного города ее. Тысячи деловитых горожан усердно влачили ярмо рабства ради славы общества и своей императрицы. Будущее величие расы осеняло их жизнь, самый ничтожный работник готов был участвовать в будущих завоеваниях. Приготовления к ним шли с обычной эффективностью.
– Мы готовы, Ваше величество! Как никогда прежде в истории нашей империи. На этот раз о неудаче не может быть речи.
– С припасами все в порядке?
– Никакого ущерба, Ваше величество. – В голосе Кесиликта звучало привычное рвение. Хотя собственная безопасность и волновала его, тем не менее он верой и правдой служил императрице, а она явно была озабочена.
– Обучение и мобилизация идут своим чередом. Все больше личинок покидают куколки, и как только они обретают руки, сразу же рвутся к оружию. Никогда еще не была наша армия столь могущественной, никогда войска так не рвались в бой. Не одна – три огромные армии уже готовы и с нетерпением ожидают последнего великого похода на запад. Победа ждет нас. Так, по крайней мере, уже с год твердят полководцы Мордеша и Эвалок. Вся империя трепещет, предвкушая грядущую битву.
– Но мудрость велит нам ждать, собирать силы, хотя уже сейчас даже трети наших войск достаточно, чтобы одолеть мягких. – Императрица тихо, с шипением вздохнула. – И все же долгие тысячелетия неудач заставляют нас опасаться напрасной бравады. Кесиликт, я отдам приказ, только когда буду полностью уверена в успехе. – Голова ее склонилась набок, рукой она что-то смахнула с глаза. – А с Проявлением все в порядке?
– Что вы, что вы, Ваше величество. – Даже мысль эта встревожила Кесиликта. Он знал, что, невзирая на все численное превосходство и готовность войск, и генеральный штаб, и сама императрица основные надежды связывали в Проявлением. – Разве с ним может что-то случиться?
Жестом она остановила его.
– Все возможно, когда вовлечена магия. Эта разработка пугает самого Эйякрата, который за нее отвечает. Следует весьма внимательно охранять и мага, и его окружение.
– Мы это сделали, Ваше величество. Всякого непосвященного, приблизившегося к Проявлению ближе сотни зекетов, убивали и хоронили, даже не попробовав мяса. За всю историю империи не предпринималось еще более строгих мер секретности. – Он строго поглядел на императрицу. – И все-таки Ваше величество обеспокоены?
– Все-таки. – Она шевельнулась, чтобы привстать. Кесиликт нервно отшатнулся. Скрритч медленно повела бронированной рукой.
– Не тревожься, ценный слуга. Я насытилась. Но ум требует утоления печалей. Мне нужен твой совет, а не мясо.
– С радостью помогу я Вашему величеству своим ничтожным умишком.
– Это не для тебя одного, Кесиликт. Призови верховного главнокомандующего Мордешу и волшебника Эйякрата. Мне нужно знать и их думы.
– Будет сделано, Ваше величество. – Министр повернулся, задевая мягкими подошвами за неровности пола. Он радовался полученной передышке, но в то же время был обеспокоен состоянием здоровья своей императрицы.
Все шло чрезвычайно хорошо. Что же могло обеспокоить ее настолько, чтобы вселить сомнение в исход Великого Похода?
Когда приглашенные прибыли и Кесиликт уселся на корточки вместе с остальными, он чувствовал себя самым уязвимым – и физически, и для критики.
Слева от него покоился главнокомандующий – бронированный старый жук Мордеша. Боевой панцирь защищал мягкое брюшко. Знаки различия и старые шрамы покрывали жесткие надкрылья. Из металлического шлема торчали острые кривые рога, соответствующие выступам на черепе. Над глазами нависли козырьки.
На шее было ожерелье из крошечных черепов и клыков жертв, которых генерал умертвил собственноручно. Когда он шевелился, кости гулко постукивали о металлическую нагрудную пластину.
Поблизости располагался великий чародей Эйякрат, насекомое призрачное и деликатное. Надкрылья его и хитин украшены были снежно-белой эмалью. Связки продолговатых серебристо-белых бусин бахромой окружали головогрудь. По лбу между составными темными глазами бежал искусственный гребень, сходящий на нет к середине спины. На нем были нанесены символы профессии, мудрости и познания; они говорили, что обладатель их владеет самой возвышенной магией.
Рядом с генералом, способным без всякого труда раздавить его, и Эйякратом, чьи тайные познания позволяли превратить министра обратно в личинку, Кесиликт чувствовал себя весьма неуверенно. Но тем не менее он как равный восседал рядом с ними в приемной посреди сверкающих самоцветов и лучей, которые испускали они, отображая свет дюжины свечей и хрустальных канделябров над головой. Дело было в том, что Кесиликт в полной мере был наделен здравым смыслом – как никто среди Броненосного народа.
– Мы слыхали, Ваше величество, что вы расстроены, – тактично начал генерал. – Неужели дела настолько серьезны, чтобы собирать нас на совет? Близится критическое время. Сейчас нужны учения и учения.
– Мне бы хотелось, – прошелестел Эйякрат голосом, едва исходящим из жвал, – мне бы хотелось убедить вас, генерал, подождать еще год. Я не вполне овладел Проявлением.
– Опять ждать и ждать, – буркнул генерал. Черепа застучали по кирасе. – Мы и так прождали уже целый год, все время созидая, подготавливая, накапливая резервы. Но, добрый брат мой, я уважаю твои познания, – наступает такое время, когда даже бездумно преданный империи солдат пресыщается подготовкой и теряет ту кровожадность, которую с таким трудом и усердием выработал у него офицер. Армия не может вечно находиться в состоянии лихорадочной готовности.
Возможно, на этот раз нам удастся одолеть мягких просто численным превосходством и твои мрачные знания нам не понадобятся. А тогда ты сможешь на старости лет вдоволь побаловаться с той игрушкой, которую вызвал. Все равно окончательная победа будет за нами.
Голос генерала дрогнул – ему представилось Великое Завоевание – то, что навечно занесет имя его в историю мира.
– Даже в этом случае, – негромко отвечал чародей, – лучше иметь в резерве и мою старость, и игрушку. Двадцать тысяч лет нам не удавалось одолеть мягких, невзирая на все приготовления и хвастовство.
Как всегда, ответ у генерала был наготове. Но Скрритч повела усеянной ножами зеленой рукой. Медленное для нее движение показалось присутствующим жутко быстрым. Они враз притихли, с почтением дожидаясь ее слов.
– Я собрала вас не за тем, чтобы обсуждать выбранную тактику и начало похода, – я хочу рассказать сон. – Она поглядела на Мордешу. – Моими снами, генерал, распоряжается Эйякрат, но и твое мнение может оказаться интересным. – Генерал покорно поклонился.
– Ваше величество, я не ревнивый дурак. Теперь, наконец, настало время, когда, надо, отбросив все вздорные претензии, послужить вящей славе Куглуха. Если меня спросят, я выскажу свое мнение и склонюсь перед древней мудростью своего коллеги. – Он кивнул в сторону Эйякрата.