– Кто мы?
– Мы это мы, – объяснил Бизон. – В смысле я и он, и он.
– Почему не задержали?
– Я решил, что она новая кассирша, – брякнул механик.
– А мне она привидением показалась.
– А мне – шлюхой, – торопливо перебил приятеля Бизон. – На «Передаточной» иногда стоят всякие.
Однако Виктор уловил оговорку белобрысого.
– Почему Юля показалась тебе привидением?
– Да уж, брат Бандера, лучше помалкивать и казаться дураком, чем открыть рот и развеять все сомнения, – прошептал Бизон и отвернулся.
Черепаныч еще ниже опустил голову. Арчибальд поджал губы. Агава подумал и укусил белобрысого за икру.
Проговорившийся Бандера с надеждой посмотрел на приятеля, понял, что поддержки не будет, потер ногу и обреченно ответил:
– Так, это… «искра»…
– Ты почувствовал, что у Юли развитая «искра»?
– Да.
– Ты тоже почувствовал? – Ясень жестко посмотрел на Бизона.
К удивлению Виктора, второй санитар взгляд выдержал.
– Нет, господин комендант. Я же сказал, что принял девчонку за шлюху.
Глаза смотрели с привычной наглостью.
Странно, очень странно, что второй продолжает врать даже сейчас, но… Но с Бизоном можно разобраться потом.
– Ясно. – Ясень повернулся к механику: – Черепаныч?
– Я думал, что это новая кассирша.
– Решение о закрытии на «Передаточной» кассы было принято тридцать четыре года назад.
– А решение о возобновлении работы могли принять вчера. – Стало понятно, что механик, как и Бизон, готов упорствовать до конца. Но против Черепаныча у Виктора были дополнительные козыри.
– В тот день, когда исчезла Юля, вы запускали Ручной Привод. Как вы думаете, девушка могла оказаться в поле действия устройства?
– Я ее не видел.
– Получается, ты девчонке «искру» развил своим Приводом, – заржал Бизон.
– Своим приводом! Ну, ты прикололся, брат Бизон.
– Умею, блин, прикалываться, брат Бандера.
Однако Ясень не позволил шустрым кочегарам перевести разговор в шутливую плоскость.
– Отставить веселье!
– Слушаюсь, господин комендант!
– Слушаюсь, господин комендант!
Тяжелый взгляд на механика.
– Черепаныч, вы точно ничего не хотите добавить?
– Мне нечего больше сказать, господин комендант, – твердо ответил тот.
– А если начнется расследование?
Черепаныч неопределенно пожал плечами:
– Начинайте.
Если бы Виктор обратил внимание на остальных подчиненных, он бы наверняка заметил, что взгляд Бизона потерял привычную наглость. Сейчас синие глаза смотрели зло. Очень и очень зло. И сонливость Бандеры куда-то пропала: белобрысому не нравилось, что Ясень давит на механика. Спокойным по-прежнему оставался лишь Арчибальд.
Если бы…
Но Виктор не видел взглядов лохматых, потому что вплотную подошел к Черепанычу и тихо-тихо, только для него, произнес:
– Вы говорили, что Подстанция пребывает в идеальном состоянии. Уверены в своей незаменимости?
– Я уверен в своих поступках, господин комендант, – едва слышно ответил механик. – Этого достаточно.
– И готовы за них ответить?
– Готов.
* * *
– Доброе утро, Иван Алексеевич. – Карбид приоткрыл дверь кабинета Митина, однако входить не стал, лишь заглянул. – Можно?
– Я ведь сам тебя вызвал, – улыбнулся главврач.
– А вдруг передумали?
– Входи, входи, Герман, не стесняйся… – Митин дождался, пока Карбид займет кресло, после чего осведомился: – Как дела?
– Потихоньку, Иван Алексеевич. Функционируем по мере сил.
– Готовишься к отопительному сезону?
– Со всей старательностью, Иван Алексеевич.
– Генератор проверяли?
– Дважды.
Могло показаться, что в словах Карбида таится издевка, однако главврач реагировал на слова Германа абсолютно спокойно – слишком давно он знал сидящего перед ним человека. Да и Карбид понимал, что Митин его вызвал совсем не для того, чтобы узнать, готова ли к зиме резервная котельная.
– Ты в курсе, что учудили твои санитары?
– Иван Алексеевич, вы же прекрасно понимаете, что они не воровали трупы. Речь идет об обыкновенной ошибке. Ребята решили, что главный морг переполнен, и отвезли поступившие тела к нам.
– А в результате мы имеем бьющихся в истерике родственников.
– Согласен – плохо, но ведь все разъяснилось.
– А палец зачем старушке отняли?
– Случайно дверью прищемили.
– Растяпы!
– Пришили так, что никто не заметил. Я ведь лично…
– Оставь. – Академик вздохнул. – Как собираешься наказывать?
– Выговор? – неуверенно протянул Герман.
– С занесением.
– И лишение премии по итогам… месяца.
– Может, года?
– Слишком сурово.
– Ладно. – Митин помолчал. – Как новый парень?
– Виктор молодец, – спокойно отозвался Герман. – Справляется. А где не справляется, там старается.
– Мне говорили, он хваткий.
– Так и есть.
– Не скучно ему у нас?
– Он не дурак и адекватно воспринимает свое положение.
В Михайловскую больницу Ясеня легализовали самым простым и надежным способом: через взятку. Завуалированную, разумеется, взятку, ибо Митин был щепетилен до крайности и несдержан с нечистыми на руку людьми. Царства организовали встречу академика с «отцом» молодого человека, страстно желающим, чтобы сбившийся с пути сынуля набрался ума-разума в «самой лучшей больнице страны». Благо по образованию сынок оказался врачом-патологоанатомом, а в Михайловской как раз образовалась вакансия из-за «спешно уволившегося» Горелого. В качестве бонуса предлагалось полностью переоснастить любое из отделений больницы. Небольшое благотворительное пожертвование ценой в 3–5 миллионов. Митин понял ситуацию по-своему: сынок что-то натворил и теперь должен отсидеться в тихой гавани. Академик поговорил с Виктором, оценил профессиональные качества кандидата, остался доволен, а потому отказываться от щедрого предложения не стал. Стороны ударили по рукам. Было ли во время переговоров осуществлено воздействие на «искру» академика, история умалчивала, но Карбид полагал, что без этого не обошлось. Как бы там ни было, на ближайшие несколько лет Ясеня легализовали, а дальше будет видно.