В отличие от них, Каори не имела за душой ничего, кроме веры.
Будущая мамбо была пятым ребенком в семье мелкого лавочника из Хьюстона, с трех лет бегала по грязным улицам бедного пригорода, и грозящее ей будущее можно было прочесть без обращения к духам Лоа. В десять-двенадцать лет Каори должна была лишиться девственности, в тринадцать-четырнадцать – забеременеть. При хорошем развитии событий – стать матерью большого семейства, обретя к тридцати годам четверых-шестерых детей и килограммов сорок лишнего веса. При плохом – стать шлюхой и сдохнуть от передозы, не дожив и до двадцати. Обычные перспективы для ее круга, и большинство девчонок, с которыми Каори играла на хьюстонских улицах, пошли или по первому, или по второму пути.
Ей же повезло.
Или не повезло.
В любом случае, Каори сумела вырваться из касты.
Смышленую девчонку с необыкновенными сапфировыми глазами заприметил Ахо, бывший в ту пору настоятелем местного вудуистского прихода. Он никогда не скрывал, что сначала обратил внимание на яркую внешность малолетки, обещавшей вырасти в потрясающую красавицу, а уж затем, приведя Каори в храм, ощутил горящий в ней огонь, почувствовал таящуюся в девочке силу и любовь, что дарили ей дерзкие и норовистые духи Лоа. Сапфировые глаза не обманули – священник наткнулся на редкую драгоценность. Ахо выкупил девочку у отца, заплатив ему из собственных средств, и отослал в лучшее сосьетте Католического Вуду, в монастырь ордена Замби. Тем самым он навсегда изменил судьбу Каори. Ибо ученики обычных сосьетте имели выбор: если им не удавалось постичь премудрости Вуду, они покидали монастырь и возвращались к светской жизни. А замбийцы, которых с первых же дней погружали в самые сокровенные тайны учения, обязательно вливались в иерархию Католического Вуду. Или погибали, не выдержав суровых испытаний.
Перед Каори открылся новый путь, и она сумела осилить его.
Ахо не ошибся – девочка была сильна, и духи Лоа любили ее. Священник пристально следил за становлением протеже и не отказывал себе в удовольствии похвастать способностями Каори перед соратниками. Он сделал еще один мудрый ход: не затащил девушку в постель, а относился к ней как к дочери, чем окончательно завоевал ее преданность. Ахо отлично разбирался в людях и прекрасно видел, что Каори, несмотря на силу и способности, не обладает должным умом и проницательностью, чтобы рассчитывать на успех в самостоятельном плавании. Девушка оказалась склонной к простым решениям: предпочитала давить на людей, а не договариваться с ними, угрожать, а не использовать, не разбираться в тончайших нитях интересов и противоречий, а идти напролом. Она была обречена стать инструментом, вторым номером, исполнителем, и именно этот образ терпеливо лепил священник.
В двенадцать лет девушке вживили «балалайку», однако не смогли нанести на глаза наноэкран – организм Каори трижды отторгал его, что стало еще одним доказательством тесной связи девушки с духами Лоа. В двадцать она стала мамбо, а за год до этого, выполняя приказ Ахо, Каори совершила первое в своей жизни убийство.
Сорока минут, что отсутствовал Папа Джезе, мамбо не хватило: когда архиепископ вернулся в номер, она едва приступила к сборке «Маузера».
– Наш dd как сквозь землю провалился, – сообщил Папа Джезе. – Мы проверили все места, где он мог быть, но безрезультатно. Думаю, он покинул Мюнхен.
– Хунган, который привел dd в лоно Католического Вуду, слишком мало знал о нем, – отозвалась Каори.
– Вот уж не думал, что ты займешься поисками крайнего, – усмехнулся архиепископ. – Не в твоем стиле.
– Я ищу книгу, – угрюмо заметила девушка, разглядывая блестящий пистолет. – А о том, кто и как проявил себя в операции, подумаем позже.
– Тогда при чем здесь местный хунган?
– Я почитала его материалы, в них сплошные пустышки: адреса конспиративных квартир и невнятное описание внешности, которую можно сменить за пару часов. Хунган не предпринял ничего, чтобы узнать адепта получше.
– Не было необходимости. – Папа Джезе помолчал. – И не было опыта. Ты рассуждаешь, как профессионал, и забываешь, что речь идет о простом хунгане, который призван нести свет истинной веры на эти несчастные земли.
– Но он помог нашему dd проникнуть в дом!
– Потому, что получил приказ. Кстати, твой приказ.
– Я бы позаботилась о том, чтобы dd не смог от меня скрыться.
– Поэтому ты не проповедуешь, а защищаешь. – Архиепископ кивнул на «Маузер». – Каждый занимается своим делом.
Продолжать спор не имело смысла. Каори поджала губы, быстрыми, немного резкими, но уверенными движениями завершила сборку пистолета и, не глядя на Папу Джезе, произнесла:
– Тем не менее в материалах есть намек на след.
– Вот теперь я тебя узнаю, – рассмеялся архиепископ. – Ты найдешь даже песчинку в Сахаре.
Девушка пропустила лестное замечание мимо ушей.
– Они два раза встречались в Blumenmarkt, в барах, расположенных на соседних улицах.
– Это означает, что в ближайшее время наш dd в этом районе не появится.
– Я проверила улицы, – невозмутимо продолжила Каори. – На них полно заведений для любителей трансеров. Можно сделать вывод, что у нашего друга особые сексуальные пристрастия.
– Я посылал людей в этот район, – нахмурился архиепископ. – Безрезультатно.
– Значит, надо проверить еще раз, – твердо произнесла мамбо. – И не людей послать, а отправиться самим. – Она загнала в рукоять обойму и улыбнулась: – Других зацепок я не вижу.
* * *
территория: Европейский Исламский Союз
Мюнхен, столица Баварского султаната
центр современного досуга «У Изольды»
как правило, странные события имеют очень
простое объяснение
Путешествие в банк стало для Дорадо последним мероприятием, которое он провел без наномаски. Дальнейшие передвижения Вим хотел сохранить в тайне, а потому, опустошив сейф, он спустился в метро, как обычно, в туалете, скрыл лицо, накинул поверх костюма тонкий плащ и в таком виде сел на поезд, идущий в Blumenmarkt.
Расхожее выражение «Пусть все закончится там, где началось» в данном случае не имело никакого смысла: Дорадо прекрасно понимал, что нынешняя его поездка положит начало длительным поискам обидчиков, которые, скорее всего, уже покинули Мюнхен. В Blumenmarkt он надеялся взять первый след, получить хоть какую-нибудь зацепку, узнать ответы хотя бы на самые простые вопросы. Как минимум, на первый: жив ли еще Кодацци? Потому что, если адвоката убрали, поиски подставивших Вима людей превращались из трудных в почти невозможные.
До нужного места Дорадо добирался, принимая все меры предосторожности. Оказавшись в Blumenmarkt, он вышел на первой же станции, минут двадцать петлял по вечерним улицам и, только убедившись, что за ним никто не следит, вновь спустился под землю и проехал еще несколько остановок. Цель Вима – бордель… простите… центр современного досуга «У Изольды» – располагалась к западу от центра Blumenmarkt, на узкой, освещенной лишь информационными экранами улице, в окружении подобных себе заведений, а также баров, салунов, кальянных и опиумокурилен. Как обычно по вечерам, людей на улице было изрядно. Многие, подобно Виму, скрывали лица под наномасками, опасаясь продемонстрировать полицейской видеокамере физиономию добропорядочного бюргера, а потому Дорадо не сомневался, что его появление останется незамеченным.