Моратти не оставлял надежд сыграть на самолюбии Алексея. Утром директора филиалов получили «для ознакомления» проект частичной реорганизации СБА, во вступительном слове к которому хитроумный Ник выражал уверенность, что с запуском Станции не возникнет проблем, соответственно, встает вопрос о строительстве следующих энергоблоков, на других континентах, и предложил создать для их охраны специальное Управление. Руководителю полагалась должность первого заместителя президента.
– Уверен, Алексей воспринял предложение так же, как и предыдущие.
То есть пропустил мимо ушей.
– Ставки постоянно растут, – напомнил Мертвый.
– Я помню.
– Хорошо. – Тему Кауфман закрыл: раз Мишенька считает, что все в порядке, значит, так оно и есть. – Сторонний заказ готов?
– Заканчивают монтаж последнего устройства, того, что для Европы. Остальные уже в пути.
– Нестандартный груз?
– Доставили на место час назад.
– Накладок не было?
– В самолет контейнер грузила внутренняя безопасность Станции. Из самолета доставал Отдел прямых переговоров.
Полная секретность. Рядом с контейнером постоянно находились только те, кому безусловно доверяли.
– Коды переставлены, в настоящее время груз полностью готов к эксплуатации.
– Отправляйте по согласованному каналу.
* * *
Территория: Африка
Горнодобывающий полигон «Всемирной рудной компании»
Кодовое обозначение – «Африка»
Иногда добрые феи принимают странный облик
Это случилось на седьмые сутки пребывания в изоляторе, когда Чайка уже считал часы до отправки в камеру. Врачи свое дело сделали, на ноги его поставили, и теперь заключенный 0286 должен вернуться, чтобы у господина директора Флобера появилась возможность довести до конца свое дело. Перечеркнуть усилия докторов и отправить заключенного 0286 на тот свет. Как слишком много знающего.
Причину, по которой его так долго держали в изоляторе, Илья тоже просчитал: во время бунта перебили всех «прикормленных» Флобером уголовников, и директору требовалось время, чтобы подготовить киллера, активизировать, так сказать, следующего Пилсуцки. И сможет ли на этот раз помочь Ушенко – большой вопрос. Вряд ли надзиратель, даже в ранге заместителя директора, обладает такими же возможностями, как хозяин Африки.
Так что расклад, мать его, не очень.
Как именно его убьют, Чайку не волновало – найдут способ, не дураки ведь. Твердо знал одно – в изоляторе не тронут, а потому дергался при каждом появлении надзирателя. Холодел, видя приносящего еду надзирателя, и торопливо раскуривал сигарету после его ухода.
Не сейчас.
Не сейчас.
А потому ночью, разбуженный едва слышным скрипом открывшейся двери, полусонный Илья сразу же поинтересовался:
– Меня? С вещами? – А голос, предатель-голос, слишком высокий. И пальцы вцепились в подушку – не оторвать. – Меня?
Холодно.
Холодно.
Холодно.
Не плевать тебе на жизнь, Чайка, совсем не плевать. Она у тебя дерьмо, она у тебя Африка, но она – твоя, единственная, мать ее, любимая.
– Меня?
– Извините.
Ответ прозвучал приглушенно. Причину окончательно проснувшийся Илья понял через пару секунд: лицо пришельца скрывала наномаска. Дверь захлопнулась, однако «глазок» надзиратель оставил открытым, и тонкий поток света слегка разгонял царящий в камере мрак.
Не сейчас!
Чайка сел на койке, потер грудь, пытаясь избавиться от сковавшего душу мороза, и одновременно разглядывал невысокую фигуру гостя.
– Ты кто?
– Пришел, – коротко отозвался тот. – Сюда.
– Я вижу.
Безликий серый комбинезон, аляповатая наномаска, не стандартная черная, а украшенная дурацкой кукольной физиономией… Где вы видели заключенных в маске?
Впрочем, затягивать игру в секреты пришелец не стал. Снял маску и бросил на койку.
– Здравствуй.
Бритая голова, черная вязь татуировок…
– Олово?!
– Пришел, – подтвердил слуга Грязнова. Указал на маску: – Тайно.
И покачал головой, подтверждая собственные слова.
Пришел. Пришел в Африку! В чертову, мать ее, Африку!
– Подожди! – Илья засуетился, вскочил с койки, принялся торопливо натягивать штаны. – Подожди…
Олово не мешал. Прошелся по камере, с любопытством разглядывая скудную обстановку, потрогал пальцем стену, осмотрел туалет, с сомнением покосился на ржавый рукомойник, затем подтащил табурет и уселся напротив одевшегося Ильи.
– Что ты здесь делаешь?
– За тобой.
Гласные Олово не тянул, видимо, поставил изменитель голоса, однако по-прежнему предпочитал слова попроще, а предложения покороче.
– За мной?
– За тобой.
Надежда на спасение! Избавление от смерти! Жизнь! Однако что-то помешало Илье обрадоваться, горечь гасила зарождающуюся радость. Горечь, порожденная последними годами.
– За мной? – переспросил Чайка. – А не поздно?
– Ты жив, – рассудительно заметил Олово. Поразмыслил еще и добавил: – Не поздно.
И получил в ответ яростный шепот:
– Я жив? Да, жив. Я здесь почти три года жив, твою мать! Три! А что вы мне обещали? Не волнуйся, Илья, через несколько месяцев… Я чуть не сдох!
Олово не стал напоминать, что лично он никаких обещаний не давал. Замер на табуретке и, не моргая, смотрел на орущего парня. Когда услышал, что крики стихают, повторил:
– Ты жив.
– Потому что дрался!
– Жизнь – ценный приз.
«Какого хрена?»
– Хватит тупой философии! Чего тебе нужно? Что нужно Кириллу? Я вас не сдал, не сказал, что работал на вас. А теперь – отстаньте, мать вашу. Мне осталось отсидеть несколько месяцев, и больше мы не увидимся!
– Ты не веришь.
Чайка осекся.
– Не доживешь, – спокойно продолжил Олово. – Знаешь.
И вновь покачал головой.
Ну что за привычка! Илья едва не взвыл от бешенства. Схватить бы урода за шею, врезать… Нельзя. Помнил скупые истории, что рассказывал о слуге Грязнова Корнелиус. О том, что Олово один – один! – решает все проблемы Кирилла. И о том, что с ним не рискуют связываться даже прятки. А кто рискует – исчезает.
– Плевать!
– Мастер не мог помочь раньше, – терпеливо объяснил Олово. – Непростые времена. Мертвый крутил гайки…