Поскольку именно генерал выступал хозяином, ему и выпало ухаживать за гостем. Ляо привстал, наполнил бокал настоятеля ароматным красным, предложил тост за встречу, а глотнув вина, польстил:
— Вам удалось обмануть даже меня, уважаемый Ахо, я был уверен, что вы в Новом Орлеане.
— Дела привели меня в Европу, — неспешно ответил настоятель храма Иисуса Лоа. — Здесь я узнал о вашем недавнем разговоре с увайси Ибрагимом ибн Адхамом, вспомнил, что вы добивались встречи со мной, и решил сделать вам приятное.
А заодно проверить, удалось ли сохранить инкогнито. И теперь, когда стало ясно, что принятые меры предосторожности принесли плоды, Ахо не смог скрыть радости: тот факт, что столь сильный, а главное, столь информированный человек, как Ляо, не знал о его визите во Франкфурт, говорил о многом. Если уж он сумел обмануть китайца, значит, и проклятый Джезе пребывает в неведении.
— Что привело вас в Европу? — светским тоном осведомился Ляо. — Станция?
— Маленькое личное дело.
— Связанное с баварским архиепископом?
Легкий тон генерала нивелировал бестактность неуместного вопроса, который тем не менее он задал. Почему? Ляо прекрасно понимал, что о некоторых вещах говорить не следует, не настолько они близки с Ахо, чтобы настоятель принялся изливать душу. Ляо понимал, но все равно спросил.
«Определяет, насколько наш разговор будет искренним».
Ахо повертел в руке бокал и решил ответить. В конце концов, в их противостоянии с Джезе наметились положительные сдвиги, и тема стала менее болезненной.
— Очень скоро баварский архиепископ перестанет быть головной болью.
«Похоже, молодой Джезе доигрался».
В свое время, прослышав о наметившемся в Католическом Вуду расколе, Ляо заинтересовался возможностью сделать ставку на молодого и энергичного баварца, однако быстро отказался от этой идеи. Тщательное сравнение психологических портретов соперников показало, что Ахо предсказуем и более склонен к компромиссам, нежели амбициозный Папа.
— Приятно слышать, что ваша паства скоро вновь будет объединена.
— Паства никогда не выходила из-под длани Иисуса Лоа, просто несколько пастырей заблудилось. — Официант принес салаты. Ахо потер подбородок, но за вилку не взялся, вместо этого спросил: — У меня не очень много времени, уважаемый Ляо, и я буду благодарен, если вы скажете, зачем нужна наша встреча. На переговорах с Председателем я четко сказал, что страны Католического Вуду разделяют решимость Поднебесной установить контроль над Станцией, и с тех пор моя позиция не изменилась.
— Счастлив слышать. — Ляо склонил голову. — Я взял бы на себя слишком большую смелость, граничащую с неимоверной наглостью, если бы осмелился говорить с вами о том же, о чем и Председатель. Или же требовать от вас подтверждения ваших слов.
«Значит, не о политике».
— Что же вас волнует?
— Чудовище.
— Ляо… — Ахо широко улыбнулся. — Я мог бы догадаться.
— Я по-прежнему считаю, что оно стоит за Станцией, — предельно серьезно произнес китаец. — И оно несет угрозу всем нам.
— Трудно настаивать на том, чего нельзя доказать.
— Ваши агенты смогли пробраться на Станцию? — немедленно осведомился Ляо. — Я имею в виду настоящих агентов, хорошо подготовленных хунганов.
Настоятель поколебался, но ответил честно:
— Нет.
— А вы отправляли?
— Да.
— Я тоже, — не стал скрывать генерал. — И единственное, чего добился, — потерял четверых прекрасных мастеров древнего искусства. Станция построена по канону магической крепости, уважаемый Ахо, и защищают ее руны, которые вновь ожили. Руны не позволяют нам использовать силу.
— Но ведь мы договорились совместно избавиться от этой головной боли, — напомнил Ахо. — Разве не так?
— Ваши агенты смогли пробраться на Станцию?
На этот раз лидер вудуистов промолчал.
Ляо поковырял вилкой в салате, однако есть тоже не стал, продолжил:
— Знаете, мне доводилось говорить со всеми директорами филиалов СБА. Мы встречались официально и на вечеринках, в приватных беседах и при свидетелях, но я никогда не разговаривал с Мертвым. То он занят, то уехал в командировку, то болеет. К тому же он сумел избежать всех «случайных» встреч, которые я тщательно готовил.
— К чему вы клоните?
— Станцию строит человек, с которым я не смог встретиться, несмотря на все усилия.
— Архиепископ Таллер неоднократно беседовал с директором Кауфманом, — пожал плечами настоятель.
— При всем уважении, архиепископ Таллер — не та фигура, которая распознает искусно скрывающее свою суть Чудовище. В мире есть не более десяти человек, способных понять, кто перед ними стоит. Одним из них был Урзак. Он отправился в Москву и умер. А вскоре после его смерти Мертвый объявил о строительстве Станции.
— Хотите сказать, что Урзак мог помешать?
— Не утверждаю, но это возможно. — Ляо пошевелил пальцами. — Урзак был глыбой, но с ним сумели справиться. Вас это не смущает, уважаемый Ахо?
От Ляо не укрылось, что при упоминании Урзака по лицу Ахо скользнула неясная тень. Или полутень. Или мысль, принявшая облик тени. Лидер вудуистов искусно владел собой, однако его собеседник обладал способностью распознавать мельчайшие следы.
— Правду мы узнаем, захватив Станцию. — Настоятель помолчал, поджав губы, после чего вновь поинтересовался: — Прошу меня простить, уважаемый Ляо, но я так и не понял, что именно вы хотели сказать?
— Если за Станцией на самом деле стоит Чудовище, то все десять человек, о которых я упоминал, и мы с вами в том числе, — в опасности. К Станции стягиваются войска, но если к армии присоединимся мы, планы Чудовища точно будут нарушены. И оно сделает все, чтобы не допустить этого. Я искал встречи, чтобы предупредить вас, уважаемый Ахо. Мы под ударом и должны быть предельно осторожны.
— Меня хранят духи Лоа.
Уверенное заявление не произвело на китайца должного впечатления.
— Чудовище умеет убивать богов, уважаемый Ахо, а потому, при всем почтении к духам Лоа, они не кажутся мне серьезной защитой.
Настоятель скомкал салфетку и бросил ее на стол.
— Это все? — Ответа не дождался. Поднялся на ноги. — Мне было приятно поговорить с вами, Ляо. Увидимся, когда будем делить Станцию.
— Будьте осторожны, — повторил китаец.
Минуты через две после того, как недовольный Ахо оставил собеседника — это время Ляо провел в размышлениях, — в кабинет бесшумно вошел невысокий и худощавый, под стать генералу, китаец в элегантном темном костюме.