В груди шевельнулся страх. Пока я на мгновение замешкался, прикидывая, как поступить, Петр выхватил меч и рванул рыцарям навстречу. Я последовал его примеру. Совесть не позволила остаться сзади и наблюдать, как Петра поднимут на копья, как жука на булавку.
Моя лошадь отставала на пару корпусов от лошади Петра.
Наконечник копья переднего рыцаря скользнул по щиту Петра и ушел в сторону, вонзившись в грудь моей лошади. ешкин кот! Лошадь завалилась на бок и, не успев вытащить ноги из стремян, я оказался придавлен конем. Подергав ногой, я оставил бесплодные попытки – без помощи со стороны мне было не освободиться. Что происходило с Петром, мне было не видно.
Сбоку возникли два оруженосца.
Подсунув под тело лошади копья, они приподняли ее и выдернули меня, поставив на ноги. Один тут же снял с моего пояса саблю в ножнах. Все, сражаться нечем.
Меня подвели в рыцарю, который восседал на коне. Лицо закрывало забрало шлема.
– Ты кто такой, что русич забыл на земле Ливонской?
Голос звучал, как из бочки. Видимо, рыцарь и сам почувствовал неудобство, поднял забрало. Сухое, властное лицо, тонкая полоска усов, жесткий взгляд прищуренных глаз.
– Заблудились мы.
– Да? – удивился рыцарь.
Повернувшись к товарищам, что-то проговорил на немецком. Все дружно засмеялись.
– Ты есть лазутчик, тебя надо повесить!
– А вешать-то зачем? Я ничего худого не сделал, да и смерть через повешенье – удел воров да разбойников.
– Хм, правда. Может, отрубить вам головы?
– Это безоружным?
– Да, неправильно, рубить надо в бою. – Рыцарь немного подумал, затем изрек: – Мы не будем проливать кровь, вас обоих утопят.
По его лицу я понял, что объяснять или просить бесполезно. Ну ладно, гаденыши, как говорится в Библии – Аз воздам.
Мне связали руки сзади, подтащили связанного Петра. Я удивился, так как думал, что он уже убит. Держался Петр с трудом, на голове шлема не было. Вероятно, рыцарь мечом ударил в голову, от удара ремешок лопнул, и шлем упал. Но, видя блуждающий взгляд Петра, его нетвердую походку, я подумал о сотрясении мозга – досталось парню изрядно. Черт! Зачем он безрассудно кинулся в бой? А может быть, это я свалял дурака? Может, он отвлекал рыцарей на себя, давая мне время уйти? Ведь он был старший, он решал за нас обоих. Не крикнул же он мне: «Вперед на врага!» Или что-нибудь подобное. Надо было обговорить хотя бы несколько подобных ситуаций и наши действия. Ладно, что уж теперь… Жить, похоже, нам осталось немного, но какая-то надежда теплилась.
Подталкивая копьями, оруженосцы повели нас по дороге. Посмеиваясь, рыцари верхом следовали за нами. На повороте дороге блеснула гладь реки. Наш берег был высокий. Никогда не любил нырять с высоты, да выбирать не приходилось.
Меня не обыскали – даже нож в ножнах остался, но куда поясному ножу против рыцарских лат и копий. А Петра? Ведь письмецо у него, цело ли оно?
Меня швырнули с крутого берега в реку первым, что было очень даже неплохо. Веревки на запястьях – не помеха, уж если я могу проходить сквозь каменные стены, веревки для меня – не преграда. Я мгновенно освободился от пут и вцепился руками за выступавшие корни. Они рвались, но тормозили падение. Остаток пути я проехал на попе, немного разодрав штаны. Надо было спасать Петра. Петр, правда, закапризничал, не хотел умирать; отбивался от оруженосцев ногами, но его быстро спихнули вниз. Петр закричал было, прощаясь с жизнью, но внизу стоял уже я и с силой оттолкнул от камней в сторону, в воду.
– Петр, не перебивай и не удивляйся. Ложись на камни, притворись мертвым.
Петр, хоть и не осознал странность ситуации, как любой воин, выполнил мое указание без вопросов – улегся на камни и застыл. Я свалился рядом, лицом вверх. Ага, любопытные ливонцы. Вверху, из-за обрыва выглянули рожи оруженосцев. Убедившись, что жертвы лежат на камнях, где им и положено быть, головы исчезли. Я выхватил нож, перерезал Петру веревки на руках.
– Сядь под кручу, отдохни, сейчас мой черед. Письмо у тебя?
Петр рукой полез за пазуху, пошуршал бумагой.
– Цело.
Я отбежал по прибрежной полосе чуть в сторону, поднялся по камням и поднял голову над обрывом. Рыцари расположились недалеко от высокого берега, сидели рядком на поваленном дереве. Кони паслись рядом, а оруженосцы разводили костер – видимо, рыцари задумали перекусить.
Я поднялся на берег, выхватил нож и метнулся к врагам, к рыцарям. На коне рыцарь – сила, но в пешем строю неповоротлив. В полном рыцарском доспехе даже с земли подняться сам, без посторонней помощи не может. Вот в бою против рыцаря нож – ничто, но сейчас это – очень удобная штука. Я бил в щель между нагрудником и шлемом. В бою сюда, в эту узкую щель не попадешь даже саблей, но рыцари сидели, а я стоял, и уязвимое место бросалось в глаза.
Когда я расправился с двумя, то внезапно остановился. Передо мной был тот тонкоусый рыцарь, видимо – старший в дозоре, что велел нас утопить. Отплачу-ка я ему той же монетой. Я ударил его ногой в грудь и он завалился назад. От удивления перед внезапно возникшей жертвой глаза рыцаря округлились.
– Зигфрид, посмотри, передо мной дух или демон?
Рыцарь повернул голову в сторону и сразу увидел убитых своих рыцарей. Не упали они лишь потому, что их держали латы, даже крови не было видно – вероятно, она лилась внутрь. Почуяв неладное, рыцарь рукой попытался достать меч, но кисть хватала пустое место. Тогда он попытался встать, что в полной броне совсем непросто, но я не дал ему этой возможности. Сильным ударом ноги в грудь я смял его латы. Латы загромыхали, как пустое ведро.
– Ты полежи, остынь, я ненадолго отлучусь.
Я бросился к оруженосцам, те не ожидали моего появления, оружие их лежало в стороне. Убил я их быстро и без жалости. Чего их жалеть? Они только что бросали нас с Петром на камни. Я отошел к убитым рыцарям. У кого-то из них на поясе видел моток веревки. Нашел.
Подойдя к рыцарю, перевернул его на бок, связал сзади руки, с трудом поднял. М-да, защита на нем хорошая, но коли в бою упадешь, самому без посторонней помощи не подняться.
– Иди! – Я подтолкнул пленника к обрыву.
В глазах рыцаря метнулся страх.
– Что ты хочешь делать?
– То же, что и ты с нами – утопить!
– Рыцарь должен умереть в бою, с мечом в руке, я благородного происхождения, ты не можешь поступить со мной, как с простолюдином.
– А меня или Петра ты спросил о происхождении?
Подведя его к обрыву, я свесился и крикнул:
– Петр, ты там?
– Да.
– Отойди в сторону, сейчас железо упадет.
Рыцарь стоял молча, не молил о пощаде.
– Помолись своему богу, рыцарь! Ты зря на нас напал, видно сегодня – не самый счастливый день твоей жизни.