Ребята поклонились.
– Эх, винца бы для сугреву, а еще лучше – глинтвейна.
– Знаю про такой, немцы его пьют.
– Я бы тоже не отказался.
– В каюте у меня хлебное вино есть, вот только… – он не договорил, махнул рукой.
– Откуда вы?
– Новгородцы, в Кафу сходить в последнюю ходку перед ледоставом хотели, да вишь как получилось. Купец я. Судно мое и товар мой. Как теперь быть?
– Не печалься, посмотрим утром кораблик, если цел останется.
Кое-как улеглись на ночь и забылись тяжелым сном.
Утро встретило ярким солнцем и спокойной погодой, как и не было урагана. Лес вокруг избы было не узнать. Деревья поломаны, некоторые вырваны с корнем. Изба, конюшня и забор уцелели – сделаны были на совесть.
Мы спустились по веревке вниз. Кораблик так и лежал на боку, привалившись к берегу. Мачта сломана, лежала на палубе. Когда купец, я и Михаил поднялись на палубу, все остолбенели. Люк и обшивка палубы вокруг него были выбиты, выдраны сильнейшим ударом буквально с мясом.
– Это… это как же… это кто? Ты ли, Юрий?
Я сам был удивлен не меньше его. Было ощущение, что сюда ударил бетонным или чугунным шаром строительный кран, которым сносят старые дома. Михаил и купец уставились на меня. Я только плечами пожал, сроду за мной такой мощи не водилось. Купец долго ходил по судну, затем вылез из трюма с довольным видом.
– Суденышко подремонтировать можно, товар почти весь цел, подмок он только. Просушить сукно – и все дела. – Поник головой и уже тише: – Только команды не осталось, ремонтировать некому.
Михаил задумался.
– Нам уходить с заставы скоро, зимой здесь охранять нечего. С ремонтом поможем – леса вокруг полно, покажешь, что делать. Обратно двигаться надо: часть людей с тобой вверх пойдет, а часть – одвуконь, в ближайшем местечке охотников на службу наберешь.
Купец от радости чуть не прослезился.
– Спасители вы мои!
Несколько дней, пока дороги и тропинки от дождя были непроезжими, мы с разрешения Михаила на службу не ходили. Лишь один караульный стоял на вышке. Все остальные занимались ремонтом корабля. Выбрали самую стройную сосну, стоявшую нам на радость недалеко от берега и, срубив, столкнули вниз с кручи. Ошкурив, всей заставой с помощью веревок установили на место. Пока купец с рулевым и мальчишками укрепляли реи, тянули такелаж и штопали парус, мы заменяли доски в обшивке, по новой делали крышку люка, ремонтировали фальшборт.
И настал день, когда основные работы были закончены. Дружными усилиями кораблик спихнули с берега, и он закачался на волнах. Конечно, ремонт нельзя было считать завершенным, кое-что надо было еще менять – в частности, сырую древесину на сухую, смолить борта, но держаться на плаву и добраться до Новгорода кораблик уже мог.
Купец радостно ходил по палубе, потирал руки, затем нырнул в маленькую каюту на корме – по-моему, единственную, – и вышел со здоровенной бутылью с хлебным вином.
– Угощаю, благодарствую всем, – и низко поклонился.
Вечер удался на славу. Под кашу да под уху из наловленной мальчишками рыбы славно посидели. С непривычки захмелели, говорили вразнобой, перебивая друг друга, споря, кто пойдет домой на корабле, а кто – верхами. Одно мало учитывали хмельные головы – идти надо было вверх по течению, корпус хлипкий, а стало быть – веслами поработать придется от души.
После окончания ремонта снова потянулась служба. Мы ходили в дозоры, купец с рулевым и сыновьями доделывали на судне, что сами могли, сушили на ветках деревьев подмоченные ткани.
Так прошло две недели, и однажды утром, выйдя из избы, мы обнаружили, что лужи за ночь подмерзли, покрылись по краям тонким ледком. Утром же примчался купец с судна.
– Михаил, давай людей, Христом-Богом прошу – не успеем назад вернуться, река встать может.
Спорить не приходилось. Решили бросить жребий – кому на судне плыть, кому конному возвращаться. Мне вышло – на коне. Жребий – это судьба, здесь я стал фаталистом.
Через неделю, все в грязи – и мы, и кони – въехали в Тулу. Здесь меня ждал сюрприз – гонец от Овчины-Телепнева. Сидел он в Туле уже три дня. Сам ехать на заставу побоялся – дороги не знает, да и воевода сказал, что днями люди с заставы сами придут, в дороге разминуться можно. Вот и ждал, штаны протираючи в кремле.
Воевода против моего отъезда ничего не имел, даже письмо написал о моем участии в обороне Тулы от крымчаков. Письмо вручил гонцу.
В Москву выехали на следующий день, едва я отмылся от грязи. От воеводы гонец уже знал, что второго человека нет в живых.
Осенняя распутица привела дороги в малопроезжие направления, и потому добирались долго, в два раза дольше обычного.
Сразу по приезде, лишь немного очистившись от грязи и умывшись, явился я под начальственные очи князя Овчины-Телепнева. В его кабинете на столе лежало послание от воеводы тульского. Князь тепло меня поприветствовал, усадил в кресло.
– Читал о твоих подвигах. Герой! Прими мои поздравления. Жаль, что Петр погиб, славный воин был. Давай помянем.
Князь достал из шкафа стеклянный штоф (редкость по тем временам) и разлил вино в серебряные стаканчики. Молча, не чокаясь, выпили.
– Вижу, что устал, дороги плохие, все понимаю. Дело требует. К тому же о тебе уже подзабыли, окружение государево крови твоей не просит. Потерялся человек, и все дела. Страна большая, дикая.
Князь заулыбался.
– Однако вызвал я тебя не прохлаждаться. Странные дела у нас творятся. Сам понимаешь, все, о чем услышишь – тайна государева, о том – молчок. Ну, это я так, к слову. Человек ты проверенный, но и напомнить – не грех. Монеты появились в государстве поддельные. Рубли, копейки. Кто-то поставил это дело на поток. Сам понимаешь – торговлю обрушить можно. Люди деньгам перестают верить, а поскольку на деньгах – государева печать, – то и государству. Так и до бунта недалеко. Потихоньку пробовали следы искать, получается – из Пскова те подлые монетки. Посылали людей – сгинули без следа. Думаю, не один человек за этим стоит, одному не справиться. Но таятся умело, в Пскове стража городская и посадник на ушах стоят, да сыскать ничего не могут. Хочу поручить это дело тебе.
– Помилуй Бог, княже! Башку бы кому снести, выкрасть чего – это можно. А тут навык нужен – сыскать гнездо в чужом городе сложно.
– Ты из себя придурка не строй. В этом деле умная голова нужна и свежий взгляд. Ни тем, ни другим ты не обделен. Ратников саблями помахать много, а головастых, да еще и не из знатных, коих все в лицо знают – раз-два и обчелся. Вот тебе деньги на дорогу и житье, вот послание к посаднику, но к нему сразу не ходи. Вдруг соглядатаи в окружении есть. Я так думаю, что те, кого раньше посылали, сразу с грамотками к посаднику пошли, там их и заприметили. Дам адресок один – есть там у меня человек надежный, к нему можешь обратиться. С жильем поможет, обскажет – кто да что есть в Пскове, может, у него какие наметки имеются. Не последний человек в Пскове – старший мытарь. Но и у него часто не мелькай. Впрочем, не мне тебя учить. Пару дней отдохни, кафтан новый купи, а то в своем ты больше на пугало похож.