Подошли поближе. Судя по одежде, бой с местными вели чужеземные мореходы. На глазах команды Михаила происходил явный разбой. Отличить иностранцев было легко по их одежде. На голове – шапочки вроде беретов, короткие жилеты и короткие штанишки, на ногах – туфли с большими пряжками. Наши же были в длинных рубахах, штанах до лодыжек и сапогах.
Число сражающихся было приблизительно равным с каждой стороны – около полутора десятков. Еще трое убитых лежали на берегу.
Пока никто из сражающихся сторон ушкуя не увидел.
Григорий и его команда смотрели на Михаила, ожидая распоряжения. Лезть в чужую потасовку не очень хотелось, бой на берегу был серьезным – вон, до смертоубийства дошло.
Наконец Михаил решился. Зло должно быть наказано. Грабят его же коллегу, купца, пусть и чужеземца. Не помоги он ему сейчас – потом в критической ситуации не помогут ему, Михаилу. И, честно говоря, Михаил не терпел несправедливости. Не вмешается он сейчас – потом неприятно будет вспоминать об этом инциденте, совесть не даст забыть.
– Высаживаемся! – скомандовал он слегка охрипшим голосом. – Татей бить беспощадно, чужеземцев не трогать.
А сам взвел арбалет.
Ушкуй ткнулся носом в берег. Григорий с командой покинули судно и ринулись к месту схватки. Михаил же, стоя на палубе судна, как на возвышении, хорошо видел картину боя.
Вот тот, здоровенный детина с палицей, похоже – главная ударная сила разбойников. От него с трудом уворачивались двое чужеземцев.
Михаил прицелился разбойнику в грудь и выстрелил.
Детина, получив болт в грудь, замер на секунду, потом выронил огромную палицу, покачнулся и упал.
С тыла к разбойникам уже подбегал Григорий. Его люди воинственно размахивали боевыми топорами.
А Михаил снова взвел арбалет, наложил болт и стал выискивать достойную цель. Что-то мужчина, размахивающий саблей, активен. Что-то кричит, указывает рукой – не главарь ли шайки?
Еще учась в институте, на военной кафедре, Михаил для себя уяснил, что в первую очередь надо лишить противника командных пунктов и прервать связь. Он прицелился в предполагаемого главаря. Но тот постоянно двигался, то нападая на мореходов, то уклоняясь. Вот он на мгновение замер, и Михаил надавил на спуск. Болт вошел в левый бок главаря, и тот рухнул.
В этот момент Григорий с командой врезались в группу сражающихся, нанося боевыми топорами удары налево и направо. Несколько разбойников упали замертво.
Обстановка на месте схватки мгновенно изменилась. Вместо равенства сторон разбойники оказались в меньшинстве, зажатые с обеих сторон и без главаря.
Бой продлился еще несколько минут и стих. Единственный уцелевший разбойник убегал в сторону деревьев. Но шанса спастись Михаил ему не дал. Прицелившись татю в спину, он спустил тетиву. Не добежав до ближайшего дерева пяток шагов, разбойник упал.
Корабелы настороженно озирались.
Михаил спрыгнул с палубы ушкуя. Еще держа в руке арбалет, он подошел к чужеземцам.
– Здоровья вам!
– Приветствую тебя, храбрый и добрый человек! – К нему шагнул чужеземец в добротных одеждах. Никаких украшений на его одежде не было, но Михаил уже достаточно набил глаз, чтобы различить сукно хорошей и дорогой выделки, такого же качества башмаки на толстой подошве и с большими бронзовыми пряжками.
Чужеземец воткнул свою саблю в землю и раскинул в стороны руки для объятия.
– Позволь мне по-отечески обнять тебя и узнать твое имя.
Человек обнял Михаила, потом отстранился.
– В глазах твоих вижу храбрость и ум. Кто ты?
– Михаил из Московии.
– Благодарю тебя, Михаил. Разбойники напали внезапно, мы потеряли троих своих людей. Эти варвары сражались, как дикие звери. Думаю, мы без твоей помощи продержались бы недолго.
Он обернулся назад.
– Питер, похорони погибших, перевяжи раненых и распорядись, чтобы нам принесли бутылку вина.
Вновь повернувшись к Михаилу, он протянул ему руку:
– Я Вернер Шрайер из Ростока, купец. Мне говорили, чтобы я нанял охрану, но я несколько раз плавал благополучно и думал, что и на сей раз обойдется.
Купец говорил по-русски довольно неплохо, но с жестким немецким акцентом. И вообще, как заметил Михаил, многие купцы, особенно торговавшие с чужеземцами или плававшие в другие страны, знали чужие языки. Писать и читать они не могли, но на бытовом уровне изъяснялись довольно сносно.
– Мы с тобой, Вернер, одной крови и должны помогать друг другу в трудную минуту. Я ведь тоже купец.
– Да? Очень приятно. Я твой должник, Михаил. Только почему я вижу в твоих руках арбалет? У нас он считается оружием наемников. Благородный муж должен сражаться мечом, саблей.
– Я купец, а не воин, и оружие мне нужно, чтобы защищаться. Я выбрал для себя то, что дает пользу быструю и без особых усилий – ведь чтобы владеть хорошо мечом, надо учиться и постоянно поддерживать себя в форме.
– Это так, – кивнул Вернер.
Им принесли бутылку вина и кружки.
– Михаил, предлагаю выпить за наше знакомство и, если удачно сойдутся звезды, за дальнейшую дружбу.
Вернер разлил вино по кружкам.
– Твое здоровье! – и первым пригубил.
Михаил выпил тоже, осушив кружку до дна. Оставить в ней вино – значит обидеть своего визави.
– Славное вино, – заметил Михаил.
– Ты понимаешь толк в вине? – удивился Вернер. – А мне всегда казалось, что русские пьют только пиво, хмельной мед и это… как его… да! Хлебное вино.
«Хлебным вином» на Руси называли самогон.
– Почему же? – удивился Михаил. – Вкусы у людей разные. Просто на Руси виноград не растет, поэтому и вина своего нет. Может быть, только яблочное.
– Да! А то, что мы пили – из Испании. Жестокая страна, но приходится там бывать, у них есть хорошие товары. А ты чем торгуешь, Михаил, если не секрет?
– Чем придется. Вот сейчас в Новгород соль привозил.
– Ах да, соль у вас хорошая. А здесь, на Ладоге, как оказался?
– Медь хотел купить.
– За медью к свенам идти надо – но! У Ганзейского союза есть свои военные корабли, и они не дадут пройти с товаром. Ганза защищает свои торговые интересы. Жаль, что у меня нет меди, я бы тебе продал.
– А ты что везешь, Вернер?
– Стекло. Разные изделия италийских мастеров. Специально плавал вокруг Франции и Испании – ведь без посредников купить всегда дешевле. Знаешь, венецианское стекло самое лучшее.
– Так ты был в Венеции?
– Я же тебе об этом только что сказал.
– Хрупкий товар.
– О да! Но прибыль покрывает убытки от боя стекла.