Жильем этот странный дом не пах абсолютно. Ни тебе женских духов, ни благовонных масел и ароматических палочек, ни аппетитного духа кушаний, доносящегося с поварни.
Зато ощущался привычный канцелярский дух — пыльной бумаги и затхлых темных комнат — архивов и хранилищ. А еще — пота, крепко выдубленной кожи и железа с оружейной смазкой. Запах солдат, причем бывающих тут не от случая к случаю, а постоянно. Это не жилой дом, а нечто совсем иное. Конспиративная квартира? Явка какого-то местного тайного общества?
Провожатый отвел Алексея в дальний конец низкой галереи, после чего молча удалился.
Затем открылась неприметная дверь, и в комнату шаркающей походкой вошел старый человек в длинном синем одеянии — форме чиновника. Его седые волосы покрывал чиновничий черный колпак с рожками. Только вот поверх форменной куртки на нем была накидка зеленой парчи с шитым золотом воротником, а на груди алым был выткан большой единорог, что само по себе о многом говорило на фоне обычных символов местных бюрократов. У Притоса Сенно, например, была лисица…
И число рожков на шапке переваливало за десяток.
Человек этот был стар, хотя и нельзя было сказать, сколько ему лет — шестьдесят или все восемьдесят. Тем более что в здешнем мире капитану вообще редко доводилось видеть глубоких стариков. Этот чем-то напоминал пожилую облезлую обезьяну, которая все повидала на своем веку и которая буквально про все могла сказать: «Я это уже видела, тут и смотреть не на что». Он спокойно, как ни в чем не бывало, уселся за столик напротив гостя, где стояла старая и лишенная намека на изящество каменная чернильница. Все три ее отделения были открыты, и внутри них, как и полагалось, масляно поблескивала тушь всех четырех цветов официальной переписки — черная, серо-серебристая, красная и густо-лазоревая. Рядом взор разведчика углядел несколько тростниковых каламов и стопу желтоватой камышовой бумаги худшего сорта.
«Старая обезьяна» перевела на Алексея взгляд, на мгновение ставший очень внимательным, а потом ее глаза в складках кожи снова устремились поверх его головы.
Разведчик молча поклонился. Всю дорогу сюда он прикидывал, кому и зачем мог понадобиться.
Конечно, местным могло показаться подозрительным его знакомство с Сенно или расспросы между делом среди офицеров и купцов. Но, в конце концов, он не собирал информацию принятыми тут способами, не пытался пролезть в военную канцелярию или завести знакомство с придворными.
Теперь же дело совсем запутывалось. Пусть в нем, допустим, подозревают шпиона. Но рядовыми шпионами мелких царьков не занимаются столь высокие особы.
— Позвольте же поприветствовать вас, господин Синти, — начал хозяин. — Недостойный слуга государя нашего позволил себе отвлечь вас от важных дел, но извинением послужит то, что и у нас, скромных слуг трона, тоже есть важные дела. И, возможно, эти дела таковы, что будут интересны даже скромному купцу из-за пределов империи. Для начала позвольте предложить вам горячего вина с ледяной закуской…
Костюк мрачно поклонился в ответ, машинально прорабатывая пути отхода… В доме наверняка есть охрана, человек минимум пять-шесть, и, скорее всего, они привыкли полагаться на мечи и кинжалы, а не на луки… Выходы из дома контролируются, и ворота тоже. Но вот задний двор, выходящий в уже знакомый проулок, через который привозят припасы, вывозят мусор и прочие отходы, — вряд ли. Ворота, несомненно, закрыты, но, насколько он помнит, там вроде росли деревья.
Впрочем, с какой стати ему убегать? В чем его могут обвинить?
Опять же неизвестно, сколько человек в доме и не затесался ли среди них искусный стрелок.
Алексей прислушался и с мрачным удовлетворением уловил где-то за галереями еле слышный звон металла. Так звучат пластиночки здешней брони.
— Да, извините мою невежливость, меня зовут Сухун Иворано Ир, — улыбнулся разведчику чиновник, показав редкие зубы. — Можете называть меня джагчер Сухун.
Эта короткая фраза позволяла узнать о собеседнике Костюка немало. Джагчер — один из трех высших гражданских чинов, присуждаемый именным императорским указом. Трехсложное, непривычно звучащее имя указывало, что перед ним не коренной эуденоскарриандец, а инородец. А то, что он дослужился до уровня, когда его судьбой занимается лично местный монарх, говорит, что человек этот имеет большие заслуги. Это в свою очередь означало, что дела Алексея или очень плохи, или совсем наоборот — судьба сделала ему драгоценный подарок.
— Наконец, — продолжил между тем хозяин, — я вот уже семнадцатый год не по заслугам своим занимаю должность начальника палаты по делам иноземцев.
— Вот как… — пробормотал Костюк в некоторой растерянности.
Им с какой-то стати заинтересовался не просто большой начальник, но человек, чьей работой было знать все о землях, лежащих за границей империи, и о гостях из этих земель в столице и других городах. А это означало…
— Ну а маленькое угощение, как вижу, нам уже несут. Ибо я все же пригласил вас как гостя и хочу вам сказать, что вы — очень уважаемый гость.
Тут здоровенный детина без тени мысли на лице, но со слишком умными и живыми глазами для тупого солдата, какого старательно изображал, возник у Алексея из-за спины и поставил перед ним на низкий столик поднос с двумя дымящимися чашами пряно пахнущего вина и блюдом с обложенными осколками прозрачного льда мелко нарезанными абрикосами, залитыми густыми сладкими сливками, — любимый тут десерт. К угощению прилагалась маленькая золотая лопаточка и столь же изящная золотая трубочка, из которой полагалось тянуть вино. Старик лично поставил перед гостем чашу вина, указал на местное «мороженое» и только после этого сел на низкую табуретку.
Костюк отхлебнул хмельного напитка и замер на миг, обнаружив, что его визави не притронулся ни к вину, ни к фруктам. Нет, вздор, зачем местному начальнику контрразведки травить какого-то там варвара? Есть масса куда более простых способов разделаться с ним.
Уловив его заминку, старик чуть улыбнулся и приложился к пиале, сделав большой глоток.
— Не правда ли, чудесный напиток? — осведомился Сухун.
Костюк закивал.
Чего же почти всесильному джагчеру нужно от скромного торговца с окраин Бесконечной Степи?
Отлично известно, что купцы и шпионы — понятия весьма часто совпадающие. Ведомо также, что купец — лицо неприкосновенное во время мира. Но и плата за это тоже известная. Если купца «пригласят в гости» (вот как его сейчас) и вежливо спросят о том, что он видел и знает, — нужно ответить без утайки и честно. А если уж поймали на лжи, не обессудь — в лучшем случае потеряешь товар и лишишься права торговать в этой земле.
Может быть, его хотят просто завербовать? Тем более в Степи объявился этот, как его, Ундораргир?
— Итак, уважаемый, — произнес Сухун, допив вино, — теперь мы можем приступить к разговору. Да, мой уважаемый гость, хотя мало кто в империи знает, кто вы в действительности такой и до какой степени вы достойны почтения. Ну, а я знаю, — вымолвил веско, глядя прямо в глаза капитану. И продолжил, как бы ни в чем не бывало: — Здоров и благополучен ли сардар Сантор Макхей?