Переход вдоль подножия и подъем на склон горы оказались не такими сложными, как ожидалось, но группа шла все равно очень медленно. Передовой дозорный, сержант Михеев явно не хотел рисковать и поэтому не торопился. Он часто останавливался и тщательно осматривался. Колдунов, идущий вторым, держался в пяти-шести метрах от Михеева с автоматом на изготовку. Бобров шел замыкающим, бросая мимолетные взгляды по сторонам и периодически оглядываясь назад, отмечая каждое подозрительное шевеление листвы или покачивание ветвей кустарника.
Местные жители, как уже удалось убедиться, народ очень хитрый, коварный и в военном деле толк знающий. Могут и засаду устроить, и «сесть на хвост», чтобы разведать проходы и напасть при первом же удобном случае на зазевавшийся патруль или часового.
Люди, бьющие стрелой в глаз оленю, заставили поневоле себя уважать. Тем более палить по кустам длинными очередями, как в первые дни, особо не получится — строжайший приказ об экономии боеприпасов грозил виновнику конфискацией автомата и переводом во вторые номера.
Горцы здесь, в отличие от землян, на своей территории. Им карты и компас не нужны, чтобы ориентироваться на местности. Каждый бугорок или ямку с детства знают.
Но, кажется, все позади. Ничего подозрительного нет.
Осталось преодолеть один особо крутой подъем, и впереди покажется пустошь, где они разбили лагерь.
— Михеев, будь внимательней! — послышался откуда-то сверху из-за ветвей голос невидимого еще капитана Анохина. — Прямо на растяжку рулишь!
Глеб попытался отыскать глазами начальника. Бесполезно! Будь он совсем рядом, то обнаружить его все равно можно было только в том случае, если бы он сам этого захотел.
— Увидел? Переступай, а лучше обойди справа. Мне так спокойней будет. — Голос Георгия был необычно строг.
Сапер выждал, когда Колдунов подойдет к нему поближе, указал тому на что-то между деревьями, круто свернул вправо, сделал несколько шагов и снова остановился. Повертел некоторое время головой, пытаясь увидеть начальника разведки. Бесполезное занятие!
— Стой! — прозвучал голос Анохина. — Осмотрись внимательнее. Что видишь?
Бобров глянул вперед, по сторонам, насколько позволяли увидеть кусты и деревья, — ничего особенного. Повторно осмотрел, на этот раз уже рисуя невидимую «змейку», как учили в свое время в термезской учебке люди воевавшие.
И похолодел: в каком-то метре от его ног на высоте десяти — пятнадцати сантиметров над землей виднелась едва различимая натянутая нить из конского волоса. Вдоль позвоночника прошла волна знакомого холода. Растяжка!
Глеб не стал повторять маршрут идущих впереди него солдат, а, увидев растяжку, переступил ее и стал подниматься по склону, стараясь идти по своим же старым следам. Забравшись, оглянулся и посмотрел вниз.
Последний солдат, невысокий, кряжистый Ронг Нарок, нырнул в кусты и спустя полминуты вынырнул с боевым элементом местной растяжки — мощным, хотя и грубо сделанным самострелом.
Знакомое изделие. Неровно отесанное, за исключением тщательно вырезанной и оструганной канавки для стрелы, ореховая дуга — толстая, которую сгибали вдвоем, толстая тетива из сырых, густо просаленных жил, и стягивающий все это аркан из конского волоса, завязанный хитрым узлом. Один рывок тонкого шнурка растяжки, и тяжелая стрела пробьет неудачника насквозь.
Бобров зло посмотрел на железный трехгранный наконечник, над которым вились мухи — его вымачивали в жиже из протухшего мяса.
Неделю назад такой же сюрприз поймал в грудь сам Анохин, и лишь бронежилет спас командира. Двум другим бойцам — Коле Мухину и Митону-Со повезло меньше. Николаю стрела распорола бедро, и пришлось прижигать рану каленым железом, а потом лечить магией. А командиру седьмого отделения Митону стрела угодила в живот, уйдя в позвоночник… Хоть мучился недолго, бедолага.
Между тем огненный шар солнца уже коснулся острых, как акульи зубы, далеких вершин гор, окрасив в розовый цвет разлетевшиеся по бледному, словно вылинявшему небу перистые облака. По склонам, словно живые, поползли длинные тени. В ущелье, где проходила дорога, стало темно и оттуда пахнуло то ли прохладой, то ли притаившимся страхом.
Капитан Анохин, встретив группу разведки и выслушав доклад Глеба, тоже наблюдал, как быстро вступает в свои права ночь. Жара уже немного спала, поэтому было очень приятно стоять, подставив лицо легкому ветру, уже не обжигающему, а освежающему. Наблюдать, как медленно скрывается за горами солнце, и думать, думать, думать о сугубо личном, пытаясь найти ответ на уже который месяц мучающий его вопрос и принять единственно правильное решение…
Бобров ловил себя на том, что часто бросает взгляд на горную гряду, похожую издали на спину спящего на животе мифического дракона или какой-то еще древней рептилии, от старости поросшей мохом. Именно туда предстоит завтра выдвинуться третьему горно-стрелковому батальону, пересекая живописную лесистую долину, сплошную «зеленку», если перевести эту красоту на жестокий язык войны, или, сделав большой крюк, обогнуть долину с севера.
Традиционных вечерних посиделок не получилось. Дел у всех еще было предостаточно. Некоторое время Глеб посидел в штабе, разбираясь с Анохиным в картах, уточняя обстановку и отмечая наиболее опасные направления, а когда солнце спряталось за горы, поспешил к себе. Несколько раз, сладко зевнув на ходу и сладко потянувшись, он почувствовал, как неимоверно устал. Не оставалось уже никаких желаний, кроме как занять горизонтальное положение и по возможности поспать хоть несколько часов.
Дикий, пустующий тысячелетиями склон горы преобразился. На террасах, расположенных на спускающемся отлого гребне, выросли каменные кладки временных позиций, довольно гармонично вписавшиеся в окружающий пейзаж.
«Мы уйдем отсюда, а камни останутся. Когда-то на этой многострадальной земле наконец наступит мир, а наши каменные баррикады долго будут напоминать о войне, — размышлял старлей, рассматривая их новое пристанище. — Места здесь дикие, безлюдные, кому понадобится разрушать то, что мы здесь настроили?»
После рейда и сытного ужина нестерпимо хотелось спать.
Не дожидаясь наступления ночи, Бобров забрался в спальник, лег и вытянулся во весь рост, наслаждаясь спокойствием и тишиной.
«Спать, спать!» — приказал себе, думая, что после пережитого за день вряд ли удастся быстро уснуть, но напрасно: едва он закрыл глаза, как тут же провалился в темноту.
Горы Летящего Льва. Мартийское плоскогорье.
Охотничье стойбище
Быстро и осторожно Кири поднялась по склону и, лишь когда увидела окровавленные губы незнакомца, судорожно хватающие воздух, и слипшиеся от пота странно короткие волосы, опустила лук.
Бегло осмотрев раны, нанесенные каким-то крупным хищником, она бросилась вниз, за мешком, где были всякие нужные при таких случаях снадобья, — без них ни один уважающий себя охотник не выйдет в долгий поход за добычей.