Да, ведь сколько раз мог погибнуть. Хоть в дни царствования Сына Ночи — сколько его товарищей погибло от рабских дубин и камней да разбойных ножей? Да и потом. Вот взяли бы его в имперское войско и прибили бы на войне пришельцы своими стальными чудищами, в лепешку навозную бы раздавили. А так прижился при них, уважаемым человеком стал, начальником рудника, золота подкопил… А уж потом, как убрались чужинцы, так и вообще тьма настала. Но вывернулся и вот живет себе. И недурно. Кабак даже открыл в этих тихих краях на востоке бывшей империи, где власть крепка, внуков вот дождался. Все потому, что слушался своего чутья и не лез на рожон.
Мысль о внуках вернула Хмора на грешную землю, и он порадовался почему-то, что отправилась вся его большая семья — две жены, пятеро детей от двух весен до пятнадцати, два зятя и три внучки — в купленный недавно за городом, в предместье, дом. Отдохнуть от городской жары и пыли на святые дни богини Рео.
Но с чего это он беспокоится? Андрас город спокойный, лихой люд в нем давно не шалит, и кого-нибудь страшнее базарных воришек да конокрадов сыскать здесь будет непросто.
Бывший приграничный воевода Лор Ноку, ныне государь Лор Твердорукий, воистину в твердую руку взял этот край, мудро не полез в схватку, которая закипела в срединных землях бывшей империи, где теперь пепел да прах.
Странные посетители, ну что с того?
Стража недалеко, не зря же он каждый месяц жертвует десятнику их квартала жбан пива, четверть барана да жменю серебра. Да и служат в трактире не хилые мальчишки, а дюжие парни, на коих заглядываются проезжие купчихи. И сам Сутар хоть и немолод, но силу не растерял — удар его, как говорится, быка-двухлетка с ног сбивает.
Ну, быка не быка, а редкий человек против него устоит, ибо не в кабаках он учился драться, а в схватках с разбойниками да забузившими каторжниками. А уж если на руднике отбиваться не научишься, то считай, покойник. Каторга — это не игрушки, это серьезно.
Да и сами гости не столь уж страшны на вид, если разобраться. Не амбалы, хотя и крепки, что есть, то есть, оружия при них никакого, кроме кинжалов, которые в этих краях и рабу (с позволения господина, само собой) таскать не возбраняется.
И что его в них напугало? Что в них не так?
Приглядевшись, Хмор понял, что такое особенное было в гостях, сейчас вкушающих поданную расторопной девицей-разносчицей кашу со шкварками.
Лица.
Лица у них бледноваты. Это видно, хотя и прикрыты они капюшонами, надвинутыми на лоб.
Не вычернены солнцем, не продублены степными и горными ветрами, как обычно бывает у гостей города.
Такие лица были у узников, долго сидевших в подземных темницах, или рабов на каторжных рудниках. Нет, это, конечно, не беглые, уж больно морды у них откормленные, да и стать не каторжная — много и сытно ели они в своей жизни.
К чему бы это? Ну не носкерату же в самом деле к нему пожаловали?
Поежившись и нервно усмехнувшись от этой мысли, Сутар облокотился о стойку, демонстрируя посетителям гостеприимство.
Гости на него даже не покосились, даже из вежества обычного не желая кивнуть хозяину места, кое дало им пищу и кров.
Зато обратили внимание на другого постояльца — обычного горожанина в серой свитке и рваных сандалиях, сидевшего в уголке за кружкой бражки.
И наметанным глазом бывшего надсмотрщика Хмор увидел, как «серый» еле заметно кивнул им. Ага, вот оно что, дела у него с этой троицей. Ну, раз дела, то, значит, все понятно, и зашли они не случайно. А что до рож их белых и вида подозрительного, так это не его, Сутара Хмора, члена гильдии кабатчиков дело.
Дела постояльцев — это свято. Пусть хоть с демонами якшаются, лишь бы серебро платили. Будь они даже сами носкерату-кровососы, которым к серебру прикасаться нельзя. Так оно ж и не надо им трогать благородный металл. Хмор его и тронет.
Лишь бы не безобразничали в его кабаке, разумеется.
Но все же…
Не так выглядели эти парни, ой, не так. Не захаживали им подобные сюда никогда.
Да и время неподходящее для появления чужаков. Уже протрубили сигнал к вечерней страже, все двенадцать городских ворот закрываются, и, стало быть, чужакам вроде как неоткуда прийти, разве что из другого кабака. Но с чего бы им переходить из заведения в заведение?
Как раз в эти часы харчевня «Свиная ножка» пустеет. Тихо становится, спокойно. Зал полупустой. Завсегдатаи, люди серьезные и деловые, рассаживаются за столами и вполголоса беседуют о своих важных делах. Чем и удобна «Свиная ножка» — помещение так обустроено, что в пяти шагах и не расслышишь ничего толком. Иногда завсегдатаи подходят к стойке выпить кружечку пива доброго или вина дорогого из особого кувшина, да перекинуться словечком с хозяином о том о сем.
В общем, приличное и серьезное место.
Серебро и золото обычно носят люди серьезные. И для них желательно место тихое, с соответствующей репутацией. Вот, например, как трактирчик Сутара.
Достойнейшее заведение: полы чистые, столы вытерты. Пиво здесь разносят симпатичные чистые девицы — не шлюхи, каких в других кабаках принято заваливать в кладовке. Если чего хочешь, так договаривайся, и после работы — милости просим. А чтобы лезть к ним под юбку в заведении, так это ни-ни.
Солидные и степенные люди, сюда приходящие, визгу да беспорядка не любят. И за это Сутару платят не скупясь. За порядок и спокойствие.
Да, странные чужаки тут вроде как ни к чему.
Выпереть их?
А если не пойдут добром? Скандалы да дебоши тоже здесь ни к чему.
Вдруг у них тут дела какие? Как ни крути, неприятно выходит. Дела… Но с кем?
Точно, «серый»! «Серый». Одежка-то на нем странная: штаны худые да сандалии, но свитка хорошая — такую материю простые воришки или мелкий ночной люд не таскает.
Сутар подманил старшую служанку, Рону. Та подскочила к стойке, выжидательно уставилась на хозяина.
— Ты этих беломордых, которые в капюшонах, раньше не видала?
— Нет, — помотала головой красавица, — первый раз вообще вижу. И не узнать, какого рода-племени…
— А вот того? — быстрым движением глаз указал на «серого».
— Не сказать, чтобы… Но видела я похожего у старых ворот… Там еще Хумуро вертелся.
Взмахом руки отпустил Рону и выразительно посмотрел туда, где сидел, ожидая поставщиков краденого скота, барышник Хумуро.
Поманил его пальцем.
Тот, шаркая кривыми ногами бывшего конника, подошел, принял наполненную крыжовниковым вином кружку, предложенную хозяином.
— Извини, Хумуро, — пробормотал вполголоса Сутар, — не знаешь, что за люди?
Еле видный кивок в сторону чужаков.
— Что за люди, не знаю, — ответил барышник. — А вот парень, что с ними гужуется, попадался. Седмицы две уже у нас что-то выискивает… Я его, кстати, вчера видал у ворот. Он чего-то шел к Храму Костей.