Однако на рожон не лезут. Сам бы он, наверное, уже приказал обшарить заросли и выволочь наружу наглецов. Но вот сейчас ему-то торопиться не след. У него в рожке осталось всего четырнадцать патронов.
Ага, главарь, похоже, думал точно так же. Повинуясь его жесту, трое медленно двинулись в их сторону. Ждать больше смысла не имело.
Вскинув автомат, Анатолий нажал на спуск, поведя стволом слева направо.
Главарь и оба его ближайших помощника рухнули, отброшенные назад, на камни.
В последний момент Смагин успел убрать палец со спускового крючка, рассчитывая сберечь хоть один-два выстрела на самый крайний случай, и одновременно метнулся влево, распластываясь на каменистой земле.
В то же время девушка выпустила во врага с дикой скоростью три стрелы, но то ли не сумела прицелиться при лунном свете, то ли неведомая сила хранила чужаков — лишь одна вскользь зацепила бедро того, что слева.
Прогалину огласил бешеный вопль страха и ярости. Но как ни были напуганы их противники земным оружием, в бегство они не обратились.
И не стали мешкать с ответом.
Отчего-то Анатолий почуял, куда будет направлен их удар. Тем самым чувством, шестым или еще каким, которым и без всякой магии (или не без нее, кто ж знает) опытный воин чувствует взгляд целящегося в тебя врага, неважно, поверх ли тетивы или автоматного ствола. Каким охотник чует зверя, только начавшего подкрадываться к двуногому врагу.
— Кири, берегись! — выкрикнул он, и охотница метнулась влево, перекатившись по колючей траве.
Мимо землянина пронеслось нечто невидимое, но осязаемое, похожее на порыв ледяного ветра, почему-то пахнущего химией.
Ударил он точно туда, где только что находилась его спутница, и от этого порыва ветви опали на глазах хрупким прахом. Какая-то особо злая магия.
И моля Бога, чтоб чутье не подвело, землянин, направив ствол на чародея, надавил спусковой крючок.
Чутье не подкачало — две последние пули нашли цель.
Отныне им предстояло драться врукопашную — двум против четверых.
Девушка между тем, ловко перекатившись в сторону, ринулась в заросли, в спасительную тьму.
Яростно завопив, один из уцелевших головорезов кинулся за ней.
В следующее мгновение Кири развернулась на месте, вскидывая руку.
Над полянкой сверкнула бледная молния, и незнакомец стал медленно заваливаться назад. Из его глазницы торчала рукоять ножа девчонки. Уклонившись от брошенного копья, девушка подняла лук и выпустила две стрелы, правда, попала в цель лишь одна из них.
Кто-то из чужаков, выкрикнув что-то неразборчиво-гневное, резко развернулся к охотнице.
«Пора действовать!» — приказал Смагину внутренний голос.
Три длинных прыжка в сторону врага, и одним слитным движением Толя ударил на лету штык-ножом в бок «чернобалахоннику». Тот попытался развернуться, его тело не хочет умирать, в нем еще есть силы, он еще может выжить, он должен жить для повелителя… Он отмахнулся кинжалом, но парень изогнулся, уклоняясь от клинка, и ударил второй раз.
Предостерегающий крик Кири, и боец уже разворачивается в сторону последнего нападающего — тот уже совсем рядом. Тычок кинжалом… Боль обожгла грудь, но в этот же момент Анатолий, изловчившись, перехватил автомат и ударил прикладом в челюсть нападавшему. Тот закричал, завыл, как зверь, роняя клинок, и выл еще несколько секунд, пока солдат двумя бешеными ударами не размозжил ему голову.
И лишь потом опустился на землю.
Кири, с трудом переставляя ноги, подошла к нему.
— Толь'йа, — зачем-то спросила она, — ты живой или нет?
— Вроде живой, — сообщил он.
Навалилась боль в старых ранах и усталость — и не было сил радоваться ни победе, ни даже тому, что кинжал последнего врага скользнул по солдатскому жетону, лишь чуть-чуть просадив его…
Потом он тяжело поднялся, опираясь на оружие.
Наскоро проверил трупы.
Двое «чернобалахонников» еще подавали признаки жизни, и их пришлось добить ударами по голове. Без особого желания, но и без особого сомнения — мстители за спиной ни ему, ни Кири не нужны.
Девушка смотрела на его работу и на трупы с внешним спокойствием, но безумные остановившиеся глаза и неподвижное, будто каменное, лицо говорили, насколько она потрясена.
Затем вернулась к поверженному ею жрецу или колдуну и выдернула свой клинок из его глаза. Обтерла его об одежду убитого.
— Толь'йа, — позвала она его вдруг. — Подойди, посмотри…
Анатолий присмотрелся.
В руке мертвец держал непонятное украшение — цепь тонкой работы из серебристого металла.
Смагин наклонился — и цепочка словно сама прыгнула ему в руку.
Первым желанием было стряхнуть непонятную фигню, которую он зачем-то взял вопреки инструкциям по магической безопасности, вбитым еще в ходе операции «Порог».
Но потом… Потом пришла непонятная уверенность, что ее стоит оставить при себе, а дома показать знающим людям.
Он обмотал ее вокруг запястья и лишь затем поднес к глазам.
На змейке из толстых грубых колец бледного золота — потемневший серебряный семиугольник с дыркой посередине. На пластинке — еле различимая вязь странных знаков. Возле каждого — маленький черный камешек с неприятным отблеском.
Спрятал украшение в вещмешок.
Девчонка ойкнула, но спорить не стала. В здешнем патриархальном мире, будь ты какой угодно храброй да воинственной, мужчине особо возражать не принято.
Ладно, с добычей потом, пора отсюда выбираться.
И словно по волшебству отступили куда-то усталость, боль и страх — ведь они живы, и неведомое зло не коснулось их.
Двинулись прочь от каменной пирамидки, которая, как могла бы рассказать Кири, называется тут — Молельней Первых. Но ей было не до того.
Ничего не случилось в мире.
Не побагровела, налившись кровью, Луна, не дрогнули корни гор, не повеяло мертвецким ветром из-за края мира. Просто замкнулось еще одно звено в цепи давнего, почти забытого всеми, кроме горстки посвященных, пророчества, в котором были «Люди не Отсюда», «Слуги Давнего, дети Старого», «Летучий Огонь» и еще многое другое. В том числе и одна строфа, что наверняка заинтересовала бы некоего амбициозного кочевого владыку, как раз готовившегося стронуть свои конные армии в поход против мира:
Он погребен в нефритовом гробу,
В степи пустой.
Где грезит падалью шакал,
И навсегда забудут путь к нему,
Чтоб скверны смрад людской
Сон Мертвеца не осквернял…
Долина озера Гримсаар
Еще не стаяли окончательно снега, не просохли степные дороги и тропы, а со всех, даже самых отдаленных окраин внезапно возникшей державы шаркаанов в сторону заката двинулись войска, должные выступить на войну с несговорчивыми жителями Южного предела и их союзниками. На холмистых равнинах у озера Гримсаар взвились к небесам тысячи костров, вокруг которых скапливались воины множества племен.