За полчаса с небольшим до вышеописанного
…Открыв глаза, полковник замер, ощущая неподдельный страх. Странный приступ накатил и оставил, словно его и не было, но рядом со столом появилась непонятная белая фигура.
— Будь спокоен и не поднимай шума, сардар, — прозвучал в его ушах голос, и хотя Дерюгин мог бы поклясться, что произнесено это было на непонятном языке, но тем не менее сказанное было вполне понятно. — Я пришел со стороны ваших врагов…
Полковник успел проклясть изготовлявшего охранные амулеты шамана и приготовиться к смерти.
— Не бойся, я не причиню тебе вреда, и ты зря ругаешь мастера Ухаяна, — сообщил непонятный гость. — Я со стороны ваших врагов, но ни я, ни те, кто меня послал, вам не враги. Я принес тебе добрую весть, человек из иного мира.
Запоздало Дерюгин припомнил, что деревянное ожерелье, врученное ему степным старцем, по словам последнего, защищало от недоброй магии, но не от магии вообще.
— Кто ты? — спросил Константин Андреевич, украдкой переведя дух.
— Говори про себя, — ответил призрак. — Не нужно, чтобы кто-то нас услышал… раньше времени. Я почувствую твои мысли. Я друг, и пока этого достаточно.
— Ну говори… друг.
— Скоро вам предстоит битва с магами.
— Да, с этой… Конгрегацией, — зачем-то уточнил полковник.
— Так вот, слушай и запоминай, от этого зависит победа и ваша жизнь… и не только ваша. Внимательно смотрите и, когда увидите сиреневые проблески, не наводите туда свое оружие. И как только стена исчезнет, бейте, не жалея стрел, но не туда, где сиреневые проблески, — там ваши друзья. Запомнил?
— Дождаться исчезновения стены и стрелять по ним из всех видов оружия, не жалея боеприпасов, но не бить по лиловым огням, — пробормотал несколько обескураженный Дерюгин. — А какой стены?
— Увидишь, — покачал головой пришелец. — Передай то, что я сказал, своим рассардарам и магам с шаманами. И еще — на задней стене твоей палатки будет доказательство того, что это тебе не приснилось. Пусть кто-то из знающих посмотрит. Все…
И полковник вновь провалился в серую мглу.
Как только сознание вернулось к нему, он опрометью выскочил из палатки и остановился как вкопанный. На ней было отпечатано фотографически точное изображение — портрет самого Константина Андреевича Дерюгина.
— Вот уроды! — почему-то выругался он. — Чуть со страху не умер!
Возможно, Дерюгин не был бы так груб, если бы знал, как трудно было подчиненным Эйгахала Коцу найти зеркальника среди чужаков.
Но растерянность и злость почти сразу исчезли — следовало бежать и докладывать.
Еще нечетко осознав сказанное, полковник отлично понял его смысл — на той стороне имеются предатели, тьфу, союзники, и они готовы по какой-то причине помочь им, ОГВ.
— До них пять лиг, — сообщил Ринагар.
— Вы готовы? — осведомился Коцу.
— Да, экселенц, — ответили оба помощника.
— Младшие предупреждены?
— Да, полог будет поднят сразу же, как только…
— Тогда приступим?
Эйгахал закрыл глаза, усилием воли вошел в Верхний Мир, произнес про себя лишь несколько слов и тут же вышел обратно.
В лицо бил дикий ветер, пахло грозой и горелым металлом, но главное — отовсюду долетал приглушенный расстоянием вопль тысяч глоток.
Сейчас магический откат колотил по всем ковенам, кроме его собственного.
По закону единства противоположностей, почти неразрушимую снаружи Стену Блеска было легко развалить изнутри — при условии, что выдернет скрепы из сложнейшей магической конструкции кто-то из тех, кто создаст ее.
Об этом знали, но доселе подобного не было никогда — ни в древние времена, ни в тех редких случаях, когда позже применяли это великое заклятие.
Маги не были святыми, и среди них встречались изменники родному ковену.
Но чтобы сотни магов одновременно ударили в спину соратникам?!
Мощь разорванных заклятий и построений, все хитро закрученные цепи силы обрушились на тех, кто удерживал Стену и просто творил чары. На всех, кроме тех, кто разрушил ее, ибо их защитили несложные чары — поставить которые, правда, можно было лишь до…
Затем на катающихся от боли и раздираемых на части мощнейшим откатом магов и адептов обрушился стальной ураган.
Пушки, реактивные снаряды, мины…
Его союзники на той стороне все поняли правильно, и это не могло лишний раз не порадовать Эйгахала. Те оказались вполне предсказуемы, несмотря на всю свою чуждость. А значит, и в дальнейшем серьезных проблем возникнуть не должно.
Танки и самоходки работали почти прямой наводкой, и Коцу со товарищи пережили несколько неприятных минут, пока младшие маги удерживали лиловую сигнальную завесу.
Потом огонь стих.
— Саруг, — бросил кормчий Холми начальнику воинов, — пусть твои бойцы пройдутся вон там и приберутся…
Он переглянулся с Егиром Дзе. Тот коротко кивнул: все, мол, спокойно.
Да, что бы ни думали его подопечные о приказе и поведении повелителя ковена, никто из холмийцев не решился пойти против. Поэтому сейчас его отряды в тылу безжалостно вылавливают и при малейшем сопротивлении убивают бегущих с позиций уцелевших магов. Дурак Айят ведь не возражал, когда он выговорил себе командование резервным крылом…
«В конце концов, Конгрегация и была надобна для того, чтобы ковены не перегрызлись окончательно. Теперь ковенов нет, кроме Холми и Грайи, стало быть, и грызться некому… Получается, в ней больше нет нужды…»
Мысленно произнеся эту философскую эпитафию ликвидированной им стране, Эйгахал перешел к более насущным вопросам.
Во-первых, следовало немедленно послать кого-нибудь к пришельцам и договориться о дружбе и нейтралитете. Это для начала. Во-вторых, нужно хорошенько подумать, как малой кровью, а желательно вообще без крови подмять под себя владения бывших ковенов.
Между тем двое младших боевых жрецов приволокли и швырнули к ногам Коцу какую-то обожженную, черную фигуру в лохмотьях.
Стоявшие подле предводителя не сдержали довольных усмешек — перед ними был не кто иной, как второй глава ковена Стерегущих, маг огненной стихии двенадцатой ступени, Увай Айят.
Лишь одно слово сорвалось с его обугленных губ:
— Почему?
Ни один мускул не дрогнул на бледном лике кормчего Холми.
— Ну для начала, чтобы между океаном и Харутскими горами остался только один хозяин. Теперь больше не будет этих напыщенных дураков ни из Белых Птиц, ни из Пяти Звезд, ни из Синих Звезд, ни из Двух Сердец, ни вас, Стерегущих, с вашим, — он осклабился, — идиотским равновесием… Будет лишь один полновластный владыка магии, один хозяин мест Силы и источников, только один собиратель детей, обладающих Даром. Мой ковен. Один — единый и безраздельный…