Аро-Кан — Мертвая река
Капитан второго ранга Каиров с тоской оглядывал бескрайние водные просторы.
После того как они пришли в себя на том треклятом берегу, дней десять не могли думать вообще ни о чем.
Некоторых из его подчиненных сердобольные аборигены — сами, кстати, напуганные никак не меньше — были вынуждены кормить чуть ли не с ложечки.
Они же, аборигены, похоронили Крайю Сак, по обычаю отдав ее тело морю. Вместе с ней за борт погребального плота был опущен, с привязанными к ногам обломками кораллов, и шаман, чье имя Каиров так и не узнал. Убил чародеев страх или магический удар морского демона — неясно.
То, что погубило его флот, называлось Ужасом бездны — так поведал ему Ино Кау. Что это такое — не было известно никому, хотя кавторангу даже казалось, что он мельком слышал об этом создании еще в Оиссе. Существо ли это бессмысленное или нечто наделенное разумом, что ему нужно и откуда взялось?
В легендах и тайных книгах на побережье были лишь туманные и зловещие намеки, что тварь эта пришла из невообразимо далеких времен, из эпох затонувших материков и иного, нечеловеческого разума. Говорили, что Ужас бездны мог топить в пучине целые острова и лишать людей разума, так что они сами прыгали за борт ему на корм. Хотя вряд ли такая громадина действительно питалась людьми.
Впрочем, какая теперь разница? Туманные планы командования относительно десантов и походов военных кораблей по морям и океанам Аргуэрлайла казались теперь Каирову еще более нелепыми — у этих морей уже имелись хозяева, против которых было бессильно лучшее земное оружие — кроме, возможно, атомного.
Однако куда больше возможных неурядиц доморощенных стратегов волновало моряка их собственное будущее. Хотя его флот и его корабли погибли, но он все еще оставался капитаном — пусть и для жалкой горстки людей. А значит, отвечал за них — прежде всего, перед самим собой.
Конечно, после всего произошедшего напрашивался единственно возможный выход — сидеть себе тихонечко на этом проклятом острове и ждать спасателей. Только вот когда они прибудут? И появятся ли вообще?
Архипелаг почти бесконечен, а иноземные купцы заплывали на остров один-два раза за поколение.
Последний сеанс связи был за три дня до нападения Ужаса бездны, и за это время они прошли почти семь сотен морских миль.
К тому же было еще кое-что. Сейчас жители острова охвачены страхом, но потом они придут в себя. Что, если им взбредет в голову, что явление древней твари как-то связано с пришельцами? Что, если они сочтут, что на невольных гостях лежит проклятие?
Поэтому, как только его товарищи более-менее пришли в себя, кавторанг собрал их и объявил, что они уплывают с острова. Ему никто не возразил. Видимо, все в глубине души ощущали то же, что и он.
У деревенских жителей на вельбот и еще кучу всякой всячины — от ножей до часов и зажигалок — выменяли очень неплохое, крепкое на вид каноэ и вышли в море.
На крайний случай был мотор с запасом горючего на пару десятков миль, и несколько автоматов и пистолетов, а шлюпочный компас должен был помочь им найти верный курс.
И они двинулись в обратный путь — на север.
Вода и припасы быстро кончались, и Каиров вынужден был причаливать к безлюдным островам. Моряки копали в пальмовых рощах неглубокие ямы, где скапливалась чуть солоноватая, но годная для питья вода, взбирались на пальмы, чтобы сбивать орехи.
Еще бы день-два, и они добрались бы до обитаемых мест — им уже дважды попадались острова с храмами, на алтарях которых имелись следы не столь давних жертвоприношений.
Но судьба в очередной раз посмеялась над ними.
Жестокий шторм налетел внезапно и понес небольшое каноэ обратно в океан.
Ветер переломил мачту с такой легкостью, словно это была тростинка. Ураган протащил их чуть не через все море. Трещал корпус; громадные волны перекатывались через палубу.
За борт смыло троих человек — одного местного матроса и обоих помощников Каирова вместе с компасом.
Оставшиеся в живых думали лишь об одном — чтобы все скорее кончилось. Все равно как.
Лишь на шестой день ветер стих и волнение улеглось.
Когда Каиров по чудом уцелевшей карте кое-как определил место, где они оказались, то не сдержал стон.
Их зашвырнуло в самую пустынную и отдаленную от судоходных путей часть океана.
Команда не теряла надежды, они стали дожидаться попутного ветра. Однако ветер подул совсем в другую сторону.
Он дул три дня, и, несмотря на чудеса лавировки, их все равно снесло к западу.
Потом наступил штиль.
Потерпевшие кораблекрушение обратили внимание, что при отсутствии ветра их каноэ все же движется — и движется на юго-восток.
Тут впервые прозвучало страшное слово Аро-Кан — Мертвая река.
Каиров похолодел. За время подготовки к плаванию и самого похода он успел наслушаться о холодном течении, зарождающемся в мелком Ирдийском море и пересекающем весь бескрайний океан с востока на запад течении, уносившем корабли на верную гибель через районы вечного штиля.
У них оставался лишь один шанс из ста или, вернее, тысячи. Править на юг, только на юг, вырваться из плена проклятого течения, затем взять курс на запад и, уповая на дары океана, собирая дождевую воду, может быть, достичь островов Санго или южной оконечности Архипелага, раньше, чем голод и жажда сделают свое дело.
Воды этих мест были бедны рыбой, пресной воды осталось совсем мало, да и та начала портиться. А ветра все не было. С каждым днем течение уносило суденышко все дальше. Оставалось надеяться лишь на то, что оно вынесет их хоть к какой-то земле. Или что буря разобьет их каноэ вдребезги, подарив быструю смерть в пучине вместо долгой и мучительной — от голода и жажды.
Капитан подсчитал, что скорость течения была больше пятидесяти миль в сутки.
Спустя десять суток, буквально в один день, умерли двое из троих сопровождавших их аборигенов: переводчик Ино Кау и лоцман Тасанга. И капитану показалось, что умерли они не от голода и жажды, которые еще не наступили, а от сознания того, что попали в плен течения смерти.
Его земляки так легко не сдались. Из расплетенных канатов изготовили рыболовные снасти, к которым привязали кое-как согнутые из оказавшихся в их распоряжении железяк рыболовные крючки, использовав в качестве наживки последнюю банку тушенки. Но вся добыча ограничилась одной мелкой и костлявой рыбешкой с жестким и вонючим мясом, которую в конце концов саму насадили на крючки. Тут Каиров припомнил слова толмача, что по неведомой причине рыбы и птицы избегали этого течения.
Лишь одинокие акулы время от времени принимались зачем-то преследовать их кораблик, нарезая вокруг петли.
На тридцать пятый день умер первый из землян — двадцатилетний ефрейтор морской пехоты Иван Приходько. Просто заснул и не проснулся.