С этими словами маг толкнул дверь лаборатории да так и замер.
В кресле за обсидиановым столом сидел не кто иной, как кавторанг Каиров. Сосредоточенно нахмурившись, он писал что-то в большом журнале, торопливо водя пером.
— Э-э, Тамерлан Ахмедович, с вами все хорошо? — с глупой улыбкой осведомился начлаб у пропавшего полгода назад моряка.
Тот никак не прореагировал.
— Это… я не понимаю, что это такое… — ошарашенно произнес Асситал. — Нас этому не учили!
Он обошел стол и кресло с по-прежнему ничего не замечающим моряком, протягивая к фигуре руки в напряженном движении.
Сердюк тоже растерянно изучал незваного гостя. Возникло идиотское желание — похлопать Каирова по плечу, хотя вместе с тем начлаб предполагал, что ничего хорошего из этого не выйдет.
Порывшись в карманах, он вытащил зеркальце и навел его на силуэт в черном мундире.
— Он отражается в зеркале! — облегченно вздохнул Сердюк. — Не вампир…
— Конечно же отражается, — прошептал маг. — Ты путаешь, друг, носкерату как раз отражаются в зеркалах — их не видно простым взглядом. Было бы хуже, если бы он был виден только в зеркалах. Хотя… говорят, их уже давно не видели…
— А что это?
— Не знаю, говорю тебе, — почти страдальчески выдавил из себя Асситал. — Он как будто есть, но его нет. Он… одновременно здесь и где-то… там. Это… неправильно.
Каиров встал.
В глаза Сердюку бросился орден на левом лацкане мундира кавторанга.
Довольно большой, незнакомый, расцвеченных эмалью и бриллиантами, сияющий золотом. Ничего похожего завлабу видеть не приходилось.
В этот момент, должно быть, моряк их и заметил.
И его лицо, обращенное к ним, вдруг исказила гримаса глубочайшего ужаса и отчаяния, словно он увидел некое чудовище или восставшего из могилы мертвеца.
А затем Каиров пропал, словно его и не бывало. Лишь призрачный журнал остался на столе.
Сердюк торопливо нагнулся над тетрадью, вглядываясь в строчки, написанные четким штурманским почерком, — и тут она беззвучно исчезла. Что-то толкнуло начлаба изнутри в свод черепа, на краткое мгновение окружающее подернулось радужными отблесками.
Одновременно позади него послышался мягкий тяжелый шлепок, словно на пол упал мешок с мукой. Оглянувшись, Сердюк увидел колдуна, валяющегося без чувств на каменных плитах пола.
— Веселые дела у нас творятся, — с непонятной иронией констатировал Мезенцев, выслушав доклад начлаба. — Маги-шмаги, колдуны-чародеи, провидцы судьбы. Напугали, запутали народ. А тут еще вы, сучьи дети! Разгрохали лабораторию, понимаешь, и где я вам теперь оборудование найду? Причем, оказывается, во всем виноваты призраки! С орденами! Да еще с непонятными… Дела-а, делишки.
— Хочу вам, рассардар, сказать, — вступил в разговор Асситал. — Скорее всего, тот моряк, которого мы видели, давно мертв. Быть может, он хотел навестить нас, чтобы сообщить что-то важное. Настолько существенное, что преодолел рубеж страны, откуда не возвращаются.
Великая Степь. Кочевье клана Волка
Семен Лыков сладко потянулся, открывая глаза.
Вот уже четвертый месяц живет он семейной жизнью.
И жизнь эта оказалась не только весьма приятной во всех отношениях, но и довольно необычной. Ничего подобного замполит прежде не знал.
Прежде всего он до сих пор затруднялся дать определение своего социального статуса.
Ну старший лейтенант Советской армии, заместитель командира части по политико-воспитательной работе. Однако ж, пусть эта часть и именуется особым подразделением, но сути это не меняет. Рота — она и есть рота. Выше майора на такой должности не дорастешь.
За участие в боевых действиях против Конгрегации генерал Тихомиров представил его к внеочередному званию капитана. Спасибо ему за это, конечно. Так бы еще служить и служить. Но особой радости Лыков не испытывал. Потому как тут уж как высокое начальство решит. Возьмет вреднюга Мезенцев и притормозит представление, не сочтя замполита достойным такой чести.
Вот, дали месячный отпуск по случаю победы, и то ладно. Как раз представилась возможность навестить тестя с тещами.
Набрали в военторге подарков и поехали в глубь Великой Степи, где в это время кочевал клан Волка, возглавляемый отцом Ильгиз, таном Гаэрилом.
Тут-то и начались метаморфозы младшего офицера Аргуэрлайлской ОГВ.
Как оказалось, тесть в степной иерархии был далеко не последней фигурой. Можно сказать, даже весьма крупной. На курултае над ним полагалось двадцать конских хвостов-бунчуков — по количеству племен, которые он держал под своей рукой. А это около ста тысяч воинов, не считая женщин, стариков и детей. Сила немалая. Этакий Чингисхан местного разлива. Кроме него на всю Степь было еще всего пять двадцатибунчужных вождей.
Детей мужского пола Гаэрил Железный Дуб не имел — только четырех дочерей от трех жен. Ильгиз и Серни Быстрая были рождены от старшей супруги тана, Тольхон Мудрой. Оттого и прав у них имелось больше, чем у их младших сестер. Но тана еще не оставляла надежда заиметь сына-наследника. Основания для упований были — тестю еще не было и сорока.
И все же на данный момент наследниками первой очереди считались Серни и Ильгиз с их мужьями. То есть Семен Лыков стал потенциальным владельцем нескольких тысяч гектаров земли и повелителем многих тысяч людей.
Подобное как-то с трудом умещалось в голове молодого офицера, члена КПСС. О такой жизни ему прежде приходилось разве что читать в книгах Василия Яна или Сергея Бородина. Но представить себя на месте какого-нибудь Батыя или Тимура замполит не мог. Диковато как-то.
Само кочевье напоминало декорации к историческому фильму.
Сотни юрт, кибиток, загонов с лошадьми, баранами, верблюдами и прочей живностью…
Костры, котлы, вертела с нанизанными цельными тушами…
Не раз приходило в голову избитое сравнение с огромным ульем.
И он, Семен, в этом рое тоже играл какую-то свою, пока еще непонятную ему роль. То ли трутня, то ли охранника при юной царице пчел? Скорее первое, потому что в его услугах в качестве телохранителя Ильгиз не нуждалась. Умела сама за себя постоять не хуже любого воина. Как, впрочем, и большинство молодых женщин-степнячек.
Лыков дивился свободе, какой пользовались в племени Волка представительницы прекрасного пола. Как это было непохоже на жизнь земных кочевников (по крайней мере на ту, о которой он знал из книг и фильмов).
Ильгиз могла на весь день ускакать с подругами на охоту и вернуться, нагруженная дичью. Затем она собственноручно потрошила и свежевала добычу и хлопотала у огня, готовя мужу обед. На его вопрос, зачем это делать, если они почти каждый день обедают в юрте тана, Ильгиз недоуменно подняла брови и объяснила, что настоящий воин (каковым девушка себя считала с полным основанием) должен уметь все, в том числе и готовить еду.