Я пошел домой, обдумывая дорогой, как это у меня так здорово получилось, а в доме купца забегала прислуга, из печей повалил дым. М-да, не одна курица или поросенок сегодня помрут не своей смертью.
Когда я вернулся к купцу — принаряженный, под ручку с Еленой, стол был уже накрыт, а хозяева встречали нас на крыльце, как дорогих гостей, с корцом медовухи в руках. Я отпил изрядно, передал жене. Прислуга под руки отвела нас в дом, оказывая тем самым знаки почтения. Не скрою — приятно ощущать внимание за труды свои.
Пир продолжался с перерывами на сои три дня. Чисто по-русски, гулять — так на всю катушку.
Вторым днем Иван попросил меня спеть, припомнив мое выступление на собственной свадьбе. Поскольку был я уже изрядно навеселе, ломаться не стал и полвечера, вспоминая подходящие песни, горланил. Жалко — инструментами никакими не владел, да и инструменты здесь были убогие — жалейка, балалайка, гудок. Не оркестр, одним словом. Некоторые песни просили повторить, и, запомнив припев, затем подпевали. Славно посидели. Хотя на следующий день я и проспал до полудня, голова была тяжелой.
А еще через день купец заявился ко мне вновь.
— Опять чего случилось? — испугался я.
— Нет, разговор есть.
— Тогда садись, говорить будем.
Для начала Иван снял с пояса увесистый кошель и положил на стол.
— За труды.
— Иван, забери, не за деньги помогал — уважения ради.
— Э, нет, каждое деяние, доброе или злое, должно быть отмечено. Потому деньги бери, от чистого сердца даю, потому как жена и детишки для меня дороже злата-серебра. К тому же пришел я к тебе не только за этим. Негодяя найти хочу, что Лукерью мою чуть не погубил. Сам уже слуг просил поспрашивать — не видал ли кто тот возок? Да без толку все. Не возьмешься ли?
Я задумался. Следов никаких, видаков тоже не нашли. Вероятнее всего — пустое дело. Хотя… Есть у меня одна мыслишка.
— Иван, попробовать могу, но не ручаюсь. Не получится — не взыщи.
— Вот-вот, возьмись. Уж коли не выйдет у тебя — значит, не судьба, никто не найдет. А у тебя получится. Сколь я тебя знаю — ежели взялся, сделаешь, ты парень настырный.
— Мне с Лукерьей поговорить надо.
— Это — сколь хочешь.
— Ну и ладненько, жди завтра.
А мыслишка у меня была такая. С утра я направился к дому купца. Лукерья, наверняка предупрежденная Иваном, уже ждала. Я осведомился о здоровье, о детках, пожелал всего наилучшего, затем стал расспрашивать о злоключениях. Ничего толкового купчиха сказать не могла — шла по дороге, услышала сзади топот копыт и удар, после которого лишилась чувств. Ни лошадей, ни коляски, ни наездников описать она не могла, потому как не видела. В принципе, я на большее и не рассчитывал.
Теперь попробую поэкспериментировать.
Я попросил Лукерью лечь на лавку, а сам сел в изголовье, положив обе руки ей на голову. Сосредоточился, выбросив все мысли из головы. В мозгу замелькали разные видения — вот Лукерья выбирает кофточку, идет домой — мелькают знакомые дома. Удар! Изображение в мозгу нечеткое, но я увидел возок, запряженный парой гнедых, свешивается пьяная рожа — купец или промышленник. Рожу и возок я заметил, запомнил. Дальше в видениях уже лишь Иван да я сам. Все, хватит. Я увидел все происшедшие события чужими глазами. Какая-то зацепка есть.
Теперь надо разговаривать с Иваном, он общается с купцами — может быть, по описанию узнает кого-либо.
Вечером Иван приехал ко мне сам. Я, как мог, описал возок пьяного седока. Иван задумался.
— Только двое подходят ликом — скотопромышленник Андрей Кобыла или купец Иван Рубец.
Иван по моей просьбе описал, где они живут и где их заведения. Мне надо было только поглядеть на них — узнал бы сразу.
Весь следующий день я занимался слежкой. Занятие не из благородных, но иных путей я не видел.
Скотопромышленник Андрей Кобыла хоть и оказался похож, но точно не он: образ того пьяного седока хорошо запечатлелся в памяти. А вот купец Иван Рубец точно соответствовал. Когда я его увидел у лавки, чуть не вскрикнул. Видел я его впервые в жизни, но был похож на увиденный мной образ, как одно зернышко пшеницы на другое.
Я отправился к Ивану Крякутному. Когда я сообщил ему новость, купец аж крякнул.
— Вот же сволочь, мы же дела с ним общие имели! Потом он в гору пошел, разошлись наши пути-дорожки…
Иван замолчал, задумался.
— Что делать собираешься, Иван?
— О том и думаю. Наказать злыдня надо. К князю на суд не пойду — видаков нет. Наказать по «Правде» не смогу, но и оставить злодейство безнаказанным тоже негоже. Что посоветуешь?
— Твое дело, Иван. Хочешь — морду набей, хочешь — убей в темном переулке.
— Ха, морду набить — не годится; он чуть жену мою калекой не сделал, а ты — морду набить. Надо наказать, причем так, чтобы знал, за что наказание, и желательно — чтобы князю пожаловаться не смог.
— Это как же?
— Не знаю пока.
— Дом спалить?
— Неплохо, так ведь у него денег полно — вскоре новый отстроит, да и знать не будет, за что кара. К тому же — сам понимаешь — дома вокруг деревянные, не приведи Господь — весь город полыхнет.
— Твоя правда, Иван.
— Надо подумать. Месть — блюдо холодное, горячиться не стоит.
Глаза Ивана зажглись мстительным блеском, и я понял, что пока он не отомстит — не успокоится.
— Ладно, думай пока, Иван. Придумаешь чего — скажи, вместе решим.
Два дня Иван не появлялся, на третий день заявился сияющий.
— Придумал! — с порога заявил он.
— Ты сядь, Иване, обмозгуем, чего удумал.
— Для начала разорить хочу.
«Ну, в принципе, это не ново», — подумал я.
— Не поможешь ли? Рубец судно собрал с пушниной, вложился крепко — чуть ли не все свободные деньги.
Чувствовалось, что Иван попусту дни не тратил, собирая сведения о злодее.
— Так вот, утопить хочу суденышко его вместе со всем товаром для начала, помощи твоей прошу. Положиться боле не на кого — слуги не проверены, да и языкаты. Возьмешься ли?
— Судно с товаром утопить — невелика задача, только люди не пострадали бы. Матросы, приказчики — они-то не виноваты.
— Придумай что. Ты же башковитый. За то деньги немалые плочены будут.
— Ладно, — сдался я. — Сообщи только, когда суденышко выходить из Нижнего будет, да покажи его, чтобы ошибки не было.
— Это хоть сейчас — оно у причала стоит.
Мы отправились в порт. Двухмачтовый речной ушкуй стоял у стенки. Матросы были на судне.
— Сегодня закончили погрузку, завтра с утречка выходить будут, — прошептал в ухо купец.