Начать решил с Владимира — там стрельцов видели в последний раз. Вот балда, почему сразу не спросил — кто видел и когда это было? К посаднику снова не пойдешь — не мой уровень. Вот к кому — к дьяку, Елисею Бузе. По-моему — он в курсе, и человек порядочный. Стрелецкий полковник вспыльчив и, кажется, мне не верит, соглашается только под давлением посадника и сложившихся обстоятельств.
Оседлав коня, я отправился в крепость. Узнав, где служит дьяк, зашел в избу.
В большом зале сидели за столами писари и писали бумаги, скрипя перьями. В дальнем углу, за начальственным столом — большим, вдвое
больше, чем у рядовых писарей, — сидел Елисей. Увидев меня, он махнул рукой, подзывая. Повел за собой в небольшую комнату. — Здрав буди, Елисей!
— И тебе того же. Я уж думал, что ты в пути.
— Нет, не все выяснил. — Чем могу — помогу.
— Когда видели стрельцов с казной?
— Две седмицы тому.
— Кто?
— Не знаю, посадник не сказал.
— И на том спасибо.
— Удачи!
«Ладно, — думал я на обратном пути. — Не боги горшки обжигают, попробую. В конце концов, Господь дает каждому тяготу по силам его».
Я запряг лошадь, зашел в дом. Оделся подорожному, взял кошель, подвесил к поясу Елена сложила скромный узелок с едой. Лето — мяса не возьмешь, пропадет. Кусок свиного сала, вяленая рыба и каравай свежеиспеченного хлеба. Зачем таскать лишнюю тяжесть, если есть деньги?
Мы попрощались, и я выехал из города.
К отлучкам мужей в эти времена жены относились спокойно. Сидючи на одном месте, не всегда заработаешь. Купцы, коробейники, матросы, возничие, скоморохи, плотники и прочий трудовой люд в движении находились лето и зиму. В весеннюю и осеннюю распутицу сидели дома.
Отлучки были долгие — пока доберешься из глухого угла до Москвы или, скажем — Нижнего Новгорода, пока дела решишь, да обратно вернешься — верных три-четыре месяца пройдет.
И весточку не пошлешь — разве с попутной оказией.
Терпеливы были жены — жизнь была такая. Хуже, когда проходило и три месяца, и полгода, и год, а от мужа — ни весточки. То ли сгинул от ножа разбойничьего на лесной дороге, то ли утонул с корабликом в ненастье? Жена ли еще, или уже вдова? Где найти косточки сгинувшего? Жив ли?
Путь лежал на закатную сторону, во Владимир. Начинать надо оттуда. Жалко, много времени потеряно — две недели.
Для начала — опросить людей на постоялых дворах, расспросить городскую стражу. Не заметить восьмерых стрельцов невозможно. Куда направились, были ли еще с ними посторонние? Как вели себя на постоялых дворах, не пьянствовали ли? Много вопросов, нет ответов, и совсем мало времени. Сроков мне посадник не дал, но я и сам понимал — чем скорее найду, тем лучше.
Я гнал коня: и так много времени потеряно, следы могут потеряться. К исходу второго дня, уже в сумерках, я остановился у городской стены и едва успел пройти городские ворота. Не теряя времени, поговорил с городской стражей. Никто не видел выезжавших стрельцов.
— Завтра подойди, другой караул будет, может — они чего скажут. Ты местный ли?
— Из Нижнего.
— А, тогда еще одни ворота есть, что на восход идут, поговори там.
— Спасибочки. — Я дал стражнику медный пул.
Я направился но улице, выискивая постоялый двор. Вот и вывеска. Слуги приняли коня, завели в конюшню.
Я снял комнату, оставив там скудные пожитки, спустился в трапезную, заказал обильный ужин. Сил за день потрачено немало, надо восстановиться. Не буду следовать пословице, в которой ужин надо отдать врагу. Тогда враг будет сильнее, а я этого не хотел.
Подошел к хозяину, на всякий случай поинтересовался стрельцами.
— Нет, не было — уж я бы запомнил.
На нет и суда нет, завтра с утра начну поиски.
Ночь я проспал, как младенец, и утром встал бодрым. Сытно позавтракал — неизвестно, когда еще удастся поесть, и отправился искать другие постоялые дворы.
Повезло сразу. Хозяин вспомнил, что были стрельцы. Лошади уставшие, сами пропыленные — поели и легли спать. Нет, никаких пьянок не было, утром сразу и уехали. Да, сундучок с собой у них был — на заводной лошади, на ночь они его с собой в комнату взяли.
На радостях я дал хозяину две медяшки — хоть какой-то след появился.
Пошел к городским воротам, о которых мне сказали вечером. Стража ничего пояснить не могла, по стражники обмолвились, что вскоре меняются, придет другой караул.
Вскоре и впрямь стражу сменили, и я подошел к старшему. Был он хмур, изо рта разило вчерашней выпивкой. Понравиться бы ему. Я сразу достал из кошеля пару медях, сунул ему в руку
Лицо его несколько подобрело, но все равно выглядело мрачным.
— Ага, были стрельцы, пару седмиц назад. Все конны и оружны, да при одном заводном коне.
— Сколько их было?
— А я считал? Михей, поди сюда! Подошел долговязый молодой парень из
стражи.
— Не помнишь, сколько стрельцов из города выезжало пару седмиц назад?
— Так восемь же, я еще удивился — почему заводная лошадь одна?
— Никто с ними не ехал?
— Нет, одни были.
— Может, кто следом выезжал?
Парень нахмурил лоб, изображая кипучую мыслительную деятельность.
— Вроде нет.
— Вроде или нет?
Я сунул и ему медяху.
— После них проезжал один. Похож на татарина, но не татарин: у тех глаза узкие и лица смуглые.
— Тогда почему ты решил, что он на татарина похож?
— Так халат на нем татарский, узорами вышит, и лошадь не подкована.
Уже кое-что.
— Не заметил, куда поехали?
— Куда и все — по дороге. Что я — за ними следить должон?
— И на том спасибо.
Я выехал из города. Делать мне во Владимире было больше нечего — и так я отставал от стрельцов на две недели. Если похожий на татарина человек — случайное совпадение, то поиски его — зряшная потеря времени. К тому же я не слышал, чтобы татары организовывали банды и нападения на земле русской. Их тактика — налетели ордой, пожгли, набрали трофеев, взяли людей в полон и — быстрее назад, пока хвост не прищемили. Слабы заставы русские, не могут сдержать орду — только известить о татарах, да неповоротливы в обозах воеводы. Про войско вообще отдельный разговор. Стрельцы пешие — какая у них мобильность, а других регулярных войск нет. Коли нападение — собирают воинов со всех городов и весей. Пока они доберутся до места сбора, пока бояре или князья решат, кому войско возглавить, — очень долгий процесс: выясняли, чей род старше, именитее — иногда не один день уходил. Потом только выезжала кованая рать на битву, ход у тяжеловооруженных всадников был не быстр, нельзя было гнать галопом. К сече прибудешь на утомленном коне. Да и обозы с провиантом резвости не добавляли.