– Что случилось? Опять штурм?
Нога в щиколотке распухла, и сама мысль куда-то ковылять казалась кощунственной. Да и какой с меня сейчас боец?
Новость оказалась приятной – шедшая в лесу колонна оказалась подмогой – дружины и ополчение из Задонска, Касимова, Епифани, даже из Шацка ударили в тыл лагеря противника. Пока враги в суете бегали по лагерю, спасаясь от моих стрелок и пытаясь меня обстрелять из луков, под шумок конная лава просто смяла пеших литвинов. Известно, пешему против конного устоять трудно. Захватили изрядно пленных, убитых было больше, и часть их от моих стрелок.
Услышав радостную весть о снятии осады и победе, я снова провалился в сон.
Поутру нога отекла еще больше, я сделал перевязку и решил отлежаться, немного познабливало. Эх, сейчас бы антибиотиков. Но чего нет, того нет. В городе оживилась жизнь – у распахнутых ворот стояла стража, в город потянулись крестьянские повозки с продуктами, на площади, с которой запускали змея, возобновился торг. Челядь, побывавшая на улицах, воротясь, рассказывала, что пленные были шокированы и подавлены летающим змеем – потери от стрелок были большие, особенную панику вызвал мой первый полет ночью. Неожиданный для врагов железный дождь от невидимого и неслышимого врага навел ужас на противника. Многие воины роптали, говорили о неблагоприятном стоянии звезд, о привлечении рязанским князем черных сил или колдовства. Часть воинов собирались уйти из лагеря. Можно ведь воевать с противником, которого видишь, с которым можно биться на мечах или копьях, которого можно ранить или убить, взять в плен. Моральный дух воинства был подорван, угнетало сознание – что еще и когда могут выкинуть рязанцы. Во многих домах города шли бурные застолья. Убитых похоронили еще в дни осады. Теперь оставшиеся в живых бурно радовались жизни. Пусть завтра будет унылая работа, общественные заботы по замене городских ворот и ремонту стен, но это завтра. Из-за раненой ноги я не мог принять участие в празднествах, мы по-семейному посидели дома, а челядь я одарил мелочью. Через день прибыл гонец от князя. Кряхтя, забрался в возок и отправился в Кремль. По двору бродили пьяненькие холопы – видно, несколько дней застолья сказались, но стража была бодрой, воевода за порядком следил. Все так же неприметный человек – Афанасий – встретил меня с радостной улыбкой.
– Князь ужо ждет.
Я шагнул в распахнутые двери. Князь восседал в кресле в красном корзне, по обе стороны стола сидели бояре и воевода. Поклонился и поприветствовал собрание. В ответ раздался нестройный гул голосов.
– Да, – молвил князь, когда стихли приветствия. – Помог ты, лекарь, Рязани, дважды помог: калечных больных лечил да воинство супротивное сничтожить помог. Ловко ты придумал со змеем. Где видел сие?
– В Индии, князь.
– Далековато ты забирался, много чего насмотрелся, инда зело полезно. А хромаешь чего?
– Так, стрелой ногу зацепило, когда на змее летал.
– Садись, – предложил князь.
Я уселся в дальнем конце стола на лавочку.
– Когда воевода касимовский, Олег Фролович, про тебя рассказывал – и верилось и не верилось. Теперь сам да доверенные люди могли поглядеть. Хорошо службу служишь, хоть и на службе не состоишь. Решил я за усердие воинское, труды лекарские пожаловать тебе деревеньку с холопами – Власьево.
Я на мгновение растерялся: какой из меня помещик – я не знаю, как по ботве различить свеклу от моркови. Князь, видя мое замешательство, спросил:
– Что не так, али подарок не по нраву? – и нахмурил брови.
– Все так, княже, растерялся просто, не знаю, как и благодарить.
Я встал и раскланялся.
Сбоку выпрыгнули слуги, обнесли князя и бояр кубками с вином, мне достался, наверное, самый большой. Делать нечего – назвался груздем, полезай в кузов.
В этот раз аудиенция была короткой, видно, у князя после осады дел было полно. Мне вручили дарственную грамоту, с чем я и отбыл домой. Анастасия встречала на пороге дома, встревоженно вглядываясь мне в лицо. Я достал из-за пазухи грамотку:
– Теперь мы помещики.
Настя выхватила пергамент с коричневой сургучной княжеской печатью и, шевеля губами, начала читать, а затем радостно кинулась мне на шею.
Прошла неделя, нога почти зажила, я мог уже свободно ходить, но при длительной ходьбе все же поднывала. На почти постоянные вопросы Насти «Когда поедем смотреть деревню?» я тянул с ответом. Наконец решился – завтра с утра едем. Дал указания на следующий день возок приготовить, продуктов. Со мной ехал возничий Прохор и бородатый Захар, что оставался домоправителем, когда я ездил в Касимов за Настей. За прошедшее время я к нему пригляделся – мужик надежный, степенный, невороватый, одна беда – к вину подпускать нельзя, меры не знает.
Долго тряслись в возке по пыльным дорогам, пока к вечеру не въехали в мою уже деревеньку. Стояла она на берегу небольшой речушки, была невелика – двенадцать домов. Прохор с Захаром быстро обошли дворы, собрали крестьян. Я представился – ко мне подошел староста деревни.
– Что барин хочет?
– Сначала переночевать, а завтра объедем вместе по полям, покажешь, где что.
Ночевали мы с Анастасией в доме у старосты – он казался поболее и почище остальных. Прохор с Захаром – в соседней избе. После завтрака все мы четверо и староста на своей кобылке отправились осматривать угодья. Участок оказался не очень велик – версты четыре в ширину и верст двенадцать в длину, с небольшим прудом и протекающей речушкой. Лес стоял недалеко.
Вернулись почти к вечеру, усталые, голодные, пропыленные. Сели за стол, перекусили, что жена старосты на стол поставила. Легли отдыхать. Сил что-то решать уже не было.
После сытного завтрака тем же составом, за исключением Прохора, я стал вести совет.
– Думаю, Захар, поставить тебя здесь управляющим.
Захар приосанился.
– Староста останется прежний, будет заниматься, чем и раньше, а ты будешь заниматься подсобным хозяйством – поставим лесопилку, мельницу, а там видно будет. Оставайся здесь, присмотри место для дома, управляющий при доме должен быть, да и мы наездами будем у тебя останавливаться.
Захар поклонился. Я отсчитал ему несколько серебряных рублей – чтоб нанять артель строить дом, дал указания, и мы уехали.
Через десять дней уже вдвоем с Прохором, без Настеньки, приехали во Власьево. Рядом с домом старосты уже белел свежими бревнами сруб, правда, без крыши. Мы отошли вверх и вниз от деревни по течению реки, староста подсказал, где течение побыстрее, там и решили ставить лесопилку. По возвращении домой я отправился на торг – желающие наняться на работу обычно толкались там. По совету знакомого купца сначала нанял артельного – вроде бригадира плотников, а уже он подбирал себе артель. Договорились, ударили по рукам, погрузили в нанятые подводы купленные пилы и отправились в дорогу. Сам я выехал на следующий день. Артельным оказался мужик хваткий, мог понимать рисунок. Пока я в течение дня выяснял у старосты – какой налог надо сдавать в княжескую казну, сколько душ имеется в деревеньке и прочие хозяйственные премудрости, вчерне остов лесопилки уже начал обрисовываться. Теперь надо было решать вопрос с мельницей. Возить зерно на соседнюю – за двадцать верст – далековато и дорого. Коли натуральное хозяйство – то свое должно быть все.