Ехали долго, дорога петляла по небольшим горам и холмам и только к вечеру мы добрались до городка Омон-обрак. Здесь я остановился у придорожного трактира, дальше предоставив действовать женщинам. Не заходя в трактир, они ушли, вернулись… с жандармом! Долго что-то объясняли ему, показывая то на тело убитого кучера, то на меня. Жандарм подошел ко мне, заговорил, но я только разводил руками и повторял:
– Московия. Московия. Московия…
Тот махнул рукой и отошел, вернулся с двумя крепкими мужиками, убитого кучера сняли с кареты и переложили на подъехавшую телегу. Вокруг стали собираться любопытные. Дамы, видимо не желая повышенного внимания, уселись в карету, показав мне на облучок. Я уселся и тронул вожжи, мы поехали. Так я стал кучером.
Спустя часа четыре, ближе к вечеру мы въехали в маленький городишко и остановились на постоялом дворе. Лошадей распрягли и дали овса, дамы обедали в трапезной, меня покормили в комнатушке для слуг. Ну и ладно, зато наелся хорошо за чужой счет. Спать улегся в карете, на мягком сиденье, укрывшись дерюжкой, которую нашел под облучком.
Утром слуги покормили и запрягли лошадей, я позавтракал и стал дожидаться дам. Они подошли ко мне, стали благодарить. Я, конечно, ничего не понял, но по тону было понятно и так. Девушка представилась:
– Роз-Мари.
Пожилая кивнула головой:
– Аделаида.
Девушка показала на лошадей, затем на меня:
– Клермон-Ферран.
Городок был на пути в Париж, и я согласно кивнул головой. Дамы уселись в карету, я взобрался на облучок. Ехали до обеда, остановившись всего один раз пообедать в придорожной харчевне. Кстати, там мне удалось разжиться пригоршней пороха у пьяненького солдата, обменяв его на стакан вина. Я перезарядил свой пистолет, который пожалел выбросить и таскал с собой, поскольку порох в нем подмок. Теперь я чувствовал себя увереннее.
Вечером остановились на постой в деревушке, не в лесу же ночевать! Так, без приключений доехали до Клермон-Феррана, причем с каждым днем доверие ко мне со стороны дам возрастало, я же был доволен тем, что не попрошайничаю и продвигаюсь к своей цели. Правда, до Парижа было еще далековато, километров шестьсот-семьсот, точной карты у меня не было, а французы измеряли расстояние кто в милях, кто в лье.
В Клермон-Ферране мне велено было остановиться у богатого дома, окруженного красивым садом. Наконец-то я отдохнул в человеческих условиях, на кровати, целую ночь, хорошо позавтракал и зашел к дамам попрощаться. Обе на прощанье чуть не всплакнули и дали несколько серебряных монет. По крайней мере несколько дней можно было не просить милостыню!
Найдя дорогу на Париж, я стал дожидаться попутного экипажа. Из трактира вышел солидный господин, и я уселся позади его кареты.
Проехали около часа, когда соскочило с оси заднее левое колесо. У кучера и его хозяина ничего не получалось, сил двоих человек не хватало поднять зад кареты. Я стоял неподалеку, отряхивая пыль и наблюдая за происходящим. Господин жестом подозвал меня, мы попробовали приподнять карету снова. Получилось, но надеть колесо было уже некому. Немного подумав, я стал собирать камни возле дороги, затем сложил их под осью и пошел в лес, выбрал упавшее деревце, ножом обрубил ветки и вернулся к карете. Положив деревце на камни и действуя им как рычагом, приподнял карету. Кучер ловко надел колесо на ось и вставил чеку. Господин сел в карету, я подбежал к нему и стал умолять взять меня с собой, показывая на облучок. Кажется, он меня правильно понял, потому что кивнул головой. Я взобрался на сиденье рядом с кучером‚ и мы тронулись. Хорошо ехать сидя, а не скрючившись на багажной полке, глотая пыль. Так, с двумя ночевками я доехал до Буржа. Чувствовалось приближение столицы – движение по дорогам становилось более оживленным, появились богато украшенные кареты, более изысканно одетые люди, а моя одежда день ото дня становилась все хуже. Выглядел я непрезентабельно.
Так, где-то подъехав позади кареты, где пешком я все-таки добрался до Парижа. Теперь вставал вопрос: как и где найти Филиппа или Амбруаза. Поскольку название улицы, где жил Филипп, я не помнил, решил идти ко дворцу короля. Добрел туда лишь после обеда. Долго стоял у главных ворот, пока на меня не обратили внимания охранявшие дворец гвардейцы, ко мне подошел старший и знаками показал, чтобы я ушел. Я спросил:
– Амбруаз? Медикус?
Но гвардеец лишь глянул презрительно и отошел прочь. Расстроенный, я побрел к другим воротам, чтобы не мозолить глаза. Здесь мне повезло больше – из ворот выходила молоденькая женщина, по виду горничная. Я умоляюще сложил руки:
– Медикус? Амбруаз?
И указал на дворец. Женщина посмотрела на мой костюм, немного поколебалась, но все-таки развернулась назад и исчезла в боковой двери. Прошло полчаса, наконец из дверей появилась она и Амбруаз. Я его еле узнал – он растолстел, был богато одет и выглядел солидным господином, королевское жалованье ему явно шло на пользу. Амбруаз вышел за ворота, горничная указала ему на меня и ушла. Амбруаз недоуменно уставился на меня – узнать, конечно, меня было мудрено: отросшие немытые волосы и борода, поношенное и грязное платье. Но вот в лице его проступило удивление:
– Юрий?
– Да, то есть си.
Я протянул руку для пожатия. Амбруаз радостно ее пожал, оглядел меня критически.
– Момент!
И исчез во дворце. После долгого ожидания ко мне подкатила карета, из окна выглядывал Амбруаз, рядом сидел уже знакомый по дворцу переводчик. Дверца распахнулась, и я оказался в карете. Экипаж мягко тронулся. Видно было, что Амбруазу не терпится поговорить со мной:
– Что с тобой случилось? Почему ты в таком виде?
– Это долгая и невеселая история, Амбруаз, – ответил я.
– Ничего, время у меня есть, мне хотелось бы послушать, я чувствую, что у тебя было много приключений, мне очень любопытно, рассказывай!
Я начал с того момента, когда ко мне домой приехал посланец английского короля и мы отправились в Лондон.
– О! – перебил меня Амбруаз. – До меня доходили слухи, что какой-то московит оперировал короля Якова, я так и решил, что это был ты, и не ошибся! Извини, Юрий, продолжай!
И я стал рассказывать об операции Якову. Амбруаз постоянно меня перебивал, уточняя детали. За разговором мне показалось, что мы приехали очень быстро. Вышли у богатого двухэтажного каменного особняка.
– Амбруаз, – удивился я. – У тебя же был другой дом?
– А теперь этот и еще много слуг.
Перед нами гостеприимно распахнулись двери. Мы отправились сразу в трапезную, где по распоряжению Амбруаза слуги стали накрывать на стол. Придворный медик требовал продолжения рассказа и мне пришлось, глотая слюни, рассказывать об обратном плавании на английском бриге, плене, взрыве крепости и побеге. Глаза Амбруаза возбужденно блестели, он слушал, затаив дыхание. Когда я дошел до попрошайничества и езды позади экипажей, он хлопнул себе по коленям: