Джузеппе, видя мое молчание, уселся рядом и тоже принялся есть.
– Я так переживал, ведь Джульетта выросла на моих глазах, а сейчас она уже невеста. За нее сватался герцог Фламандский.
– Ну и слава Богу! – Я перекрестился. – Я думаю, герцогу будет приятно увидеть похорошевшую невесту.
– Так он ее и не видел.
Я поперхнулся.
«Дурак, браки венценосных особ заключаются между дворами, а не по любви».
Расположившись в соседней комнате, я часто подходил к пациентке, щупал пульс, если раны начинали болеть, давал опия. На третий день впервые снял повязки. Лицо было как сплошной синяк, отечное, нос распух. Если бы ее сейчас увидел отец, не стал бы ждать окончания выздоровления, меня казнили бы сразу. Вот почему я поставил перед дожем такие условия.
Я обильно смазал послеоперационные раны лечебными мазями, которые приготовил сам, снова забинтовал. Голова девушки походила на большой белый шар, открытыми были только глаза и рот. Мы много с ней общались, я внимательно слушал ее речь – ведь при дворе учили наряду с правильными манерами и правильному языку. Она же с интересом слушала о моих путешествиях по чужим странам, о пленении, о России. Я мог рассказывать часами и она, как только я замолкал перевести дух, просила:
– Расскажи еще.
И я рассказывал. Здоровье девушки было уже неплохим, отек спадал, синева перешла в желтизну. Скорее всего, через неделю можно будет повязки снять совсем.
– Что же ты не просишь расческу, – пошутил как-то я.
– Я же не знала, что вся голова будет в повязках.
Наконец настал день, когда я окончательно снял повязки. Накладывать мазь еще надо, но кожа уже свободна от повязок и заживает быстрее. Швы я уже снял. Тем не менее, как ни просила Джульетта зеркало, ей навстречу я не шел, пока ее вид мог ее шокировать.
Джузеппе тоже не видел Джульетту, однако мог через дверь слышать ее голос, и это его успокаивало.
Вероятно, ему приходилось докладывать дожу, что дочка жива. Но вот как она выглядит – он не знал. В один из дней у дверей раздался шум, стражники с кем-то препирались. Я подошел ко входу. Оказалось, это пришел Рембрандт, принес мой портрет и требовал увидеть меня. Пришлось говорить с ним на пороге. Охрана четко выполняла указание – никого не впускать внутрь и не выпускать меня. Я осмотрел портрет, остался доволен, расплатился с художником, мы раскланялись, я извинился, что из-за некоторых обстоятельств не могу пригласить его в дом, но в ближайшее время навещу его в мастерской.
Еще через неделю лицо Джульетты приняло обычный цвет, отеки исчезли, лишь было едва заметно два небольших розовых шрамика. Я дал девушке зеркало, она с нетерпением выхватила его у меня из рук.
– О! Мама мия! Белиссимо! Это лучшее, что я себе могла представить! Спасибо, синьор Юрий! – Она бросилась мне на шею, поцеловала в щеку. На глазах ее появились слезы. – Теперь я выгляжу великолепно, даже лучше старших сестер; маэстро, вы просто волшебник! Без смущения я смогу танцевать на балах. Поедемте скорее к отцу, он порадуется и достойно вознаградит вас!
– Хорошо, но с одним маленьким условием.
– Опять эти условия!
– Просто мы наденем легкую накидку и сделаем дожу маленький сюрприз.
– Да, это будет просто замечательно!
Я достал заранее купленную кисею и набросил на ее прекрасную головку. В общих чертах лицо проглядывало, но разглядеть детали не позволяла кисея. Мы вышли из комнаты. В прихожую входил Джузеппе, сзади следовали двое слуг с корзинками, полными снеди.
– Джузеппе, я здорова и красива. Мы едем домой, к отцу!
Джузеппе попробовал откинуть кисею, но Джульетта с удовольствием приняла условия игры и отшатнулась.
– Вы увидите меня во дворце! Быстро едем, мне так не терпится увидеть моего дорогого отца!
Мы вышли из дома, уселись в карету, заняв все места. Джузеппе, садясь в карету, крикнул охранникам и слугам:
– Идите во дворец!
Мы поехали, Джульетта с нетерпением выглядывала в окно кареты; я мог понять ее внутреннее состояние. Заехали на этот раз с парадного входа. Впереди шла Джульетта, за ней Джузеппе, сзади еле поспевал я.
– Джульетта, потише, совсем загонишь старика Джузеппе!
Подошли к парадному залу. Дож принимал какую-то делегацию, но дочь ворвалась с девичьей непосредственностью в зал и остановилась.
Все и дож тоже с недоумением уставились на нее. Джульетта подошла к отцу и театральным жестом, как это умеют только женщины, сдернула кисею.
От неожиданности и удивления дож даже привстал с кресла, затем оправился и попросил всех выйти. Я тоже собрался выйти, но дож окрикнул:
– Хирург, останься! – Вероятно, он забыл, как меня звать.
Мы остались втроем в зале. Дож оглядывал лицо дочери с разных сторон. Джульетта стояла пунцовая от удовольствия. Наконец отец углядел два розовых рубчика.
– А это?
– Через два-три месяца вы их не увидите, прошло слишком мало времени.
– Да, немало удивлен. Неужели в Московии такие искусные хирурги? Знаешь, не там я искал помощи, доверился досужим разговорам. Чем обязан?
Я решил не скромничать:
– Пятьсот золотых дукатов, операция редкая, в мире никто, кроме меня, не делает таких.
– Хм, это же почти… – Он не договорил.
Дочка обиженно надула губки:
– Ты обещал отдать любые деньги, никто не брался. Сейчас, когда я здорова и прекрасна, ты торгуешься.
– Нет, нет, дорогая, ты меня неправильно поняла.
Он дернул шнурок звонка, сразу же вошел Джузеппе: он выходил вместе со всеми и стоял за дверью. Приблизившись, он удивленно уставился на Джульетту.
– Синьора, неужели это ваше лицо? Да вы просто красавица!
– Я теперь такой буду всегда!
Джульетта крутанулась на каблуке и, гордо неся голову, вышла из зала.
– Отсчитай господину… э…
– Кожину, – подсказал Джузеппе.
– Да, да, Кожину, – пятьсот золотых дукатов.
Он повернулся ко мне.
– Деньги деньгами, но я хочу вас поблагодарить за дочь. Как любящий отец, я в восторге от вашей работы. Я думаю, вы не покинете мой город быстро, вероятно, недостатка в больных у вас не будет.
Дож слегка склонил голову; я понял, что аудиенция окончена, поклонился и вышел.
Джузеппе поспешил за мной.
– Синьор, синьор, вы сделали невозможное. Наша девочка просто стала сказочной красавицей. Никто не верил, что возможно такое чудо! Вы исправили ошибку природы.
– Джузеппе, я выполнил свой долг, а теперь хочу получить свои денежки.