— И водки, и огурцов. И цена та же! — пьяненько поводил пальцем перед носом женщины Андрей.
Они купили ещё водки и огурцов, спрятали всё это в карманы и направились к госпиталю.
Однако им не удалось пройти и ста метров. Стоило завернуть за угол, как на перекрёстке, словно из-под земли вырос военный патруль — офицер в сопровождении двух солдат. Рядовые были при винтовках, у офицера на рукаве — красная повязка. Улица пустынна, и сбежать было решительно некуда: слева пустырь, справа — забор госпиталя. К тому же патруль их увидел. Сближались.
— Так, — злорадно сказал офицер, — в самоволку?
— Так точно! — легко согласился Андрей. — Воздухом свежим подышать, на девок посмотреть…
— Где ты девок увидел? Они все на работе. Постой, от тебя вроде пахнет?
— Уколы делали только что, задницу спиртом протирали.
— Пойдём к вашему начальству, — уперся офицер.
— Товарищ лейтенант, — начал Алексей, — мы в госпиталь идём, вон дыра. Отпустили бы вы нас! Мы сами в госпиталь сейчас вернемся, не надо к начальству.
— За самоволку наказание положено — по Уставу, — офицер был непреклонен.
В разговор неожиданно влез Андрей. Возможно, если бы не он, всё бы и обошлось.
— На фронт бы тебя, лейтенант, да к немцам в тыл. Мы оба из разведки, в рейд не раз ходили, ранены. А ты в это время в училище за партой сидел, морду наедал!
Лицо офицера посерьёзнело, видно, Андрей наступил на больную мозоль. Ох, не стоило ему дерзить!
— Обыскать обоих, и в комендатуру! — взъярился лейтенант.
Но водка уже ударила Андрею в голову. Он шагнул вперёд, сделал подсечку и свалил лейтенанта на асфальт. Оба солдата из патруля сначала замерли с открытыми ртами, но потом скинули с плеча винтовки и угрожающе нацелили штыки.
Андрей схватился руками за штыки, резко наклонил их вниз, а потом ударил одного из солдат ногою в живот.
— Лёха, помогай!
Алексей ударил сцепленными руками по шее второго солдата, и тот свалился как подкошенный. Винтовка упала на асфальт.
— Бежим! — Андрей хоть и был пьян, но сообразил, что нападение на патруль чревато очень плохими последствиями.
Но не успели они сделать и пары шагов, как сзади грохнул выстрел. Лейтенант, лёжа на земле, достал из кобуры пистолет и выстрелил в воздух, а потом наставил ствол пистолета на них.
— Стоять! Нападение на патруль! Сейчас применю оружие на поражение!
Угроза была нешуточной. Лейтенант имел на выстрел полное право, на его стороне был Устав, а также законы военного времени.
И ведь пальнёт сдуру! Госпиталь рядом, а спасти не смогут.
Оба замерли, переглянулись. Хмель куда-то выветрился.
— Лёха, беги! Я заварил эту кашу, мне и отвечать.
Алексей раздумывал секунду. С трёх шагов лейтенант не может промахнуться, тем более что он знает, что они из этого госпиталя, и найти их — пара пустяков. И он остался стоять.
К ним подбежали солдаты патруля. Оба были злые из-за того, что раненые их свалили и обезоружили. Один сразу двинул Алексею прикладом в грудь.
— Ты что, сука, по ране бьёшь! — скрючился Алексей.
— Думаешь, если на фронте был ранен, так тебе всё можно? — второй солдат несколько раз пнул Андрея ногой, мстя за его удар в живот.
— Отставить! — отряхиваясь от пыли, к ним подошёл офицер. Он на ходу прятал в кобуру пистолет. — Вперёд, разгильдяи!
Словечко это в армии применяли часто.
Офицер пошёл впереди, за ним — задержанные Алексей и Андрей. Шествие замыкали оба солдата патруля, грозно держа винтовки наперевес. Со стороны — как задержание опасных преступников. Из дыры забора на них удивлённо смотрели их новые знакомые. Они полагали, что патруль задержал их как сбежавших в самоволку.
А разведчики осознавали, что дело поворачивается для них плохой стороной.
Их провели по улицам, завели в комендатуру.
— Товарищ капитан! Задержали двоих. Пьяные, из госпиталя в самоволку ушли. При задержке оказали сопротивление, — доложил лейтенант.
— Документы есть? — спросил капитан.
— Нет, мы же из госпиталя.
— Фамилии!
Разведчики доложили, капитан записал. Потом постоял, раздумывая, и неожиданно сказал:
— Отпустил бы ты их, лейтенант. Ну, выпили парни — с кем не бывает? Рады до смерти, что выжили на фронте, в госпиталь попали…
Капитан явно им сочувствовал, наверное, сам на фронте побывал.
— Я напишу рапорт, — нахмурился лейтенант.
— Пиши, — вздохнул капитан. — Обоих задержанных — в камеру.
Алексея и Андрея заперли в комнате с маленьким зарешеченным окном. Громыхнул замок.
Камера была пуста, сидеть не на чем, и они уселись на пол.
— Андрюха, ты чего на патруль напал? Какая муха тебя укусила?
— Водка в голову ударила. Я ведь в сорок первом контужен был. Как выпью — себя не помню.
— Нечего тогда пить было!
— Чего теперь жалеть?
— Что с нами будет?
— Откуда мне знать? А, дальше фронта не пошлют, а мы там уже были.
Но дело обернулось хуже, чем они думали. Их с рапортом лейтенанта передали особистам. За пару дней на них состряпали тощее дело и направили его в трибунал. Алексей поверить не мог, что всё это происходит с ним и не во сне. И приговор:
— Месяц штрафного батальона! — подвёл итог судья трибунала.
Приговор вынесли быстро, за час осудили человек тридцать.
Потом их погрузили в вагон с надписью «Сорок человек или восемь лошадей», но людей натолкали в него раза в полтора больше.
Привезли в часть, переодели. Обмундирование было старое, кое-где с пятнами засохшей крови. Казармы — старые бараки за колючей проволокой, кормёжка скудная. И каждый день — строевые упражнения, чтобы жизнь мёдом не казалась.
— Хоть бы на фронт скорее отправили, — сказал Андрей. Он держался рядом с Алексеем: какой-никакой, а знакомый.
Кормить осуждённых долго в тылу не стали, и уже на четвёртый день отправили на грузовиках к передовой. Выгрузившись, они услышали, как недалеко погромыхивает.
— Передовая недалеко, километров пять, — определил Алексей.
Строем, пешим ходом их привели в ближние тылы. Раздали винтовки без патронов. Алексей уселся чистить винтовку. По его примеру несколько человек тоже принялись приводить в порядок оружие. Его явно собирали на поле боя рядом с убитыми — со следами пыли и грязи, с пороховой копотью в стволе.
Алексей знал, что от исправного оружия зависит его жизнь. Многие же сидели безучастно.