После атаки штрафники стали собирать по блиндажам и дотам патроны: свои-то, к трёхлинейкам, кончились — уж больно мало выдали. В пригоршне у Алексея тогда оказалось всего шестнадцать штук, да и то все разные — то с лёгкой, то с тяжёлой пулей. А у них баллистика разная, и целиться надо каждый раз по-другому.
Алексей подобрал в блиндаже немецкий «маузер». Патронов было много, распечатанные ящики стояли едва ли не в каждой землянке.
Пока они занимались собственным боеснабжением, от наших траншей прибежал посыльный:
— Где командиры?
— На «нейтралке» лежат, убитые.
— Комбат требует идти в атаку.
— Мы первую линию взяли, немцы нас сами атакуют. Нам бы эти позиции удержать. И патронов нет, трофейные используем. Пусть подмогу посылает!
— Кто у вас старший?
— Никого.
Посыльный побежал назад, Алексей подошёл к Андрею:
— Ты зачем во взводного выстрелил?
— А иначе он бы тебе башку прострелил.
Андрей воровато оглянулся.
— Ещё кто-нибудь видел это кроме тебя?
— Откуда мне знать? Я по сторонам не смотрел.
— Ну, если кто-нибудь ещё видел и сдаст, мне конец.
— Ладно, Бог не выдаст, свинья не съест.
Они пошли в вырытый немцами небольшой капонир, к миномёту.
— Знаешь, как из него стрелять? — спросил Алексей.
— Видел. Что тут сложного? Бери мину и кидай в ствол.
— А покажешь?
Немецкий миномёт имел особенность. На наших миномётах дальность выстрела определялась или навеской дополнительных пороховых мешочков с вышибным зарядом, или опусканием-поднятием ствола за счёт винта на двуноге. Немецкий же миномёт имел специальный кран на затыльнике ствола у опорной плиты. Вращая его, миномётчики стравливали часть пороховых газов. Алексей понял это, разглядывая регулировочный винт. На нём были насечки — 200, 300, 400 метров. Недолго думая, они развернули миномёт стволом в сторону второй линии траншей.
— Пальнём? — предложил Андрей.
— Как думаешь, какая дальность до траншей?
— Метров триста.
— И я так думаю. Неси мину.
Ящики с минами были в ровике, только располагались они неудобно: ровик был отрыт в сторону второй линии траншей, и при пулемётной стрельбе запросто можно было попасть под пулю.
Алексей установил дальность, Андрей поднёс мину.
— Бросать?
— Погоди, давай мину посмотрим.
На взрывателе мины оказался алюминиевый колпачок — для безопасности транспортировки. Они скрутили его и опустили мину в ствол миномёта. Хлопок! Миномёт подпрыгнул на опорной плите, и оба штрафника стали смотреть, куда упадёт мина.
Разрыв произошёл за траншеей.
— Далековато.
— Ага, надо убавить дальность, — Алексей крутанул ручку клапана.
— Ещё? — предложил Андрей.
— Погоди. Давай ящики подтащим к миномёту. Начнётся атака, можно будет немцев минами закидать, а в ровик не набегаешься.
— Ты всегда такой?
— Какой?
— Предусмотрительный.
Алексей пожал плечами.
— Тогда чего со мной за водкой попёрся?
— За компанию.
— А теперь расхлёбываешь. Ладно я, как выпью — море по колено, дурак-дураком, а ты убежать мог.
— И тебя бросить?
— Для штрафбата что один, что двое… Обернись на «нейтралку», вон сколько наших лежит. У них что, вина серьёзная? Сам знаешь, трусов и перебежчиков если ловили, то их стреляли на месте.
— Ты хочешь сказать, что нас неправильно осудили?
— С точки зрения закона и трибунала — всё правильно. А ты себя виноватым чувствуешь?
— Вроде нет.
— И я нет. Так на хрена жилы рвать?
— Ты про какие жилы?
— Сидел бы ты в немецком блиндаже, консервы ел, шнапс ихний пил, как другие. А ты с миномётом трофейным возишься. Тебе оно надо?
— Немцы в атаку пойдут — чем отбиваться будем?
— Пусть подмогу присылают.
— Обернись назад. Ты подмогу видишь? Я — нет.
— Сами отобьёмся.
— Ох и дурак ты, Лёха! Тебя рылом в грязь окунули, а ты обтёрся — и за своё. Меня одно радует — срок небольшой. Месяц всего, а уже пять дней прошло — я считал.
— Оставшийся срок ещё прожить надо.
Алексей молча начал толкать к миномёту ящики. Обиженно посопев, Андрей стал помогать ему.
Через час немцы снова начали атаку. В руках уже знакомого штрафника заговорил трофейный немецкий пулемет. Алексей стал стрелять из миномёта. На нём стоял оптический прицел, но как им пользоваться, Алексей не знал. Бросит мину в ствол и смотрит, где она взорвётся. По горизонтали наводил, переставляя ствол на двуноге, а дальность регулировал краном.
Начало получаться, и мины рвались в середине цепи. Немецкая пехота едва смогла преодолеть сотню метров и залегла — штрафники неожиданно оказали ожесточённое сопротивление. Немцы откатились назад.
— Амба нам! — развалился рядом с миномётом Андрей.
— Почему?
— Немцы сейчас авиацию вызовут или танки для поддержки. А у нас — ни противотанковых пушек, ни даже противотанковых гранат. Вот я и думаю — пойти напиться напоследок?
— Выбрось из головы. Кабы не твоя пьянка, не были бы мы в штрафном батальоне. А вот от миномёта отойти надо, не дай бог сюда бомба угодит.
— Вот это правда.
Однако авианалёта не случилось. Немцы подтянули в ближние тылы артиллерию и накрыли взятую штрафниками траншею артогнём.
Алексей и Андрей находились в траншее, когда упали первые снаряды. Многие штрафники укрылись в блиндажах и землянках, совершив, таким образом, трагическую ошибку, поскольку немцы свои бывшие, отбитые у них русскими позиции знали хорошо. И весь огонь 105-миллиметровых гаубиц сосредоточили именно на них. После артобстрела уцелели те, кто был в траншее, в стрелковых ячейках, и от полнокровного батальона осталось человек тридцать.
После налёта они собрались в одном месте траншеи — в пыли, оглушённые.
— Братва, что делать будем? — спросил уголовного вида штрафник.
— К своим идти надо. На хрена нам эта траншея? — крикнул штрафник с забинтованной рукой.
— Ага, на пулемёты заградотряда, — съязвил Андрей.
— А что, подыхать здесь? — сорвался на крик другой штрафник.
— Будем продолжать обороняться, — спокойно сказал Алексей. — Лучше здесь с честью умереть, чем от пулемётов НКВД. Каждый пусть хоть одного фашиста убьёт.