— Что-то случилось?
— Случилось. Склад сгорел подчистую.
— Неаккуратно со свечой обращался?
— Если бы! Банда дезертиров принесла канистру бензина — склад поджечь хотели. Подорвались на моей мине. Сами погибли, но склад сожгли.
— Ох, беда какая! Жаль, жаль! Там ведь имущества на все партизанские отряды области хватило бы.
— И провизии, — подтвердил Алексей.
— Надо было за этих гадов серьезнее браться. Только вот сил не хватает. Часть людей в лесах, в деревнях — один-два человека. Что они с бандой сделают?
— Банда не вся полегла, один остался. По описанию — главарь и есть.
— Банда сильна, когда их много. Описание бандита знаем, всем нашим, которые в полиции служат, сообщим. Не уйдёт.
— Мне бы с раненым поговорить, — попросил Алексей.
— Это можно устроить, но только утром. Немцы патрули по ночам усиливают, как бы не влипнуть. Комендантский час с восьми вечера до шести утра, стреляют без предупреждения.
— Подождём.
— Кушать будешь?
— Не откажусь.
Вмешался Сергей.
— Так. Я не нужен, Пётр Васильевич?
— Ступай, отдохни.
Сергей ушёл.
Староста сел за стол, обхватив голову руками:
— М-да, моё упущение. Понадеялся, что склад хорошо замаскирован, часовой — то есть ты — при нём неотлучно. А надо было охрану на дальних подступах ставить, не случилось бы пожара.
— Чего теперь локти кусать? Сделанного, вернее — не сделанного, не вернёшь.
— Верно.
Староста налил большую миску куриной лапши и вручил Алексею деревянную ложку.
— И так склад здорово выручил. Многих обули, запас консервов сделали… Да ты ешь, ешь!
Алексей поел, сидел осоловевший.
— Ложись, отдохни. Ты ведь каждую ночь не досыпаешь.
Алексей прилёг и мгновенно уснул.
Часа через три, когда рассвело, его разбудил староста.
— Умойся, форму щёткой почисть — пыль да сажа кое-где есть. Сейчас Сергей тебя к Петрову отведёт.
Алексей привел себя в порядок, осмотрел в зеркало.
Сергей — в телеге, с повязкой «Полицай» на рукаве уже ожидал его. Несмотря на бессонную ночь, выглядел он как огурчик.
— Сидайте, господин немец, живо домчу.
Они поехали в соседнее село, где лежал у фельдшера Петров. Когда встречались на дороге селяне, они украдкой плевались и сквозь зубы ругались, думая, что Алексей если и слышит, то не понимает по-русски.
— Ворогу продался, змеюка подколодная, а ещё на МТС работал, в активистах был.
Про Алексея молчали: враг — он и есть враг. Предатель в народных глазах выглядел презреннее, ниже, более гнусно.
Но Сергей вёл себя спокойно, как будто не в его адрес летели проклятия.
Когда выехали за село, Алексей спросил его:
— Как ты терпишь?
— Мне-то ладно, брань на воротах не виснет, а вот жене и детям каково? Всем ведь не объяснишь, что я по заданию подпольного обкома партии в полицаи подался. Вот всё думаю: лучше бы в партизаны ушёл, хоть позора не было бы. Война рано или поздно закончится, как людям в глаза смотреть?
— Приедет секретарь обкома или райкома — объяснит. Люди же, поймут!
— Может, и поймут, только с пацаном моим пяти годков сейчас никто из детей играть не хочет.
— Терпи, — однозначно ответил Алексей.
Они приехали в деревню и направились к фельдшеру. В основном на приём к нему сидели старики и старушки. Алексей в сопровождении Сергея прошёл в обход очереди.
Деревенский фельдшер испугалась вначале, увидев Алексея в полной полевой форме военнослужащего вермахта. И только Сергей её успокоил:
— Здравствуй, Федоровна! Вот, человека я привёл, поговорить с раненым желает.
— Он в задней комнате, только тихо.
Алексей прошёл в дальнюю комнату. Петров, услышав стук подкованных сапог, схватился было за пистолет, но, узнав Алексея, обмяк.
— Здравия желаю, товарищ Петров, — шёпотом сказал Алексей.
— Ты чего здесь? Случилось что-то?
— Склад сгорел подчистую.
И Алексей рассказал, как всё было.
— Да, сами обмишурились, надо было дополнительные посты ставить. Ты, как я понял, прибыл за дополнительными указаниями, как быть дальше?
— Именно. Я теперь вроде как ни при деле — нечего охранять.
— Ты кем в армии был?
— А то вы не знаете! В разведке служил, снайпером.
— И здесь тебе дело найдётся. Когда выздоровею, вместе назад пойдём. А пока передай Овчинникову — пусть переправит тебя в отряд, повоюешь по специальности.
— Это с автоматом?
— Винтовку найдут.
— Годится. Желаю скорейшего выздоровления.
— Удачи тебе!
Алексей в сопровождении Сергея вышел. Ожидавшие в очереди селяне злобно шушукались за его спиной. В амбулатории лекарств по случаю войны не было совсем.
— Куда? — спросил Сергей.
— К старосте.
Они добрались до Крюкова, и Сергей передал старосте слова Петрова.
— Давно бы так. У нас отряд из молодых парней. Желания бороться с врагом много, а знаний, опыта нет. Ты же, я чувствую, человек с опытом, можешь многому научить. Ночью тебя Сергей проводит.
Не хотелось Алексею в партизанский отряд, в армии слово «партизан» ассоциировалось почти со словом «анархист». Когда из запаса призывали для переподготовки на месяц-два гражданских, то они даже форму носить правильно не могли, вечно гимнастёрка сзади складками собиралась и топорщилась. Да и уставная дисциплина в тягость для них была. Вот и сейчас он ожидал увидеть нечто вроде колхоза, только вместо вил и кос оружие в руках.
В отряд Сергей доставил его ночью. На въезде в лес их остановил дозорный. Они обменялись паролями — Сергея уже знали в лицо. Но когда дозорный увидел немца в телеге, всполошился:
— Ты что, пленного взял?
— Нет, это наш, русак. Ну вот вроде как я полицейский. Одно слово — ряженый.
Алексея в отряде встретили доброжелательно. Некоторые уже знали его, видели на складе.
Командиром отряда был бывший председатель колхоза. Организация в отряде была, но не было человека опытного, военного, который бы планировал военные операции.
До сих пор отряд действовал спонтанно. Донесёт разведка, что в селе немцы продовольствие собирают — ждут их на лесной дороге. Обстреляют — и наутёк.