Впереди нарисовались несколько неясных силуэтов, и когда прохожие остановились на нас посмотреть, меня охватило ужасно неприятное чувство.
— Тебя что, никогда не учили шагать как надо?! — взъелся на меня хозяин и так высоко вздернул мне подбородок, что я невольно простонал, всеми силами удержав себя, чтобы не вырваться. Ответить ему я не посмел. — Что ж, я научу тебя, как надо передо мной ходить! — рявкнул он и толчком поставил меня перед собой на колени. Обеими руками он ухватил мое лицо, не выпуская из правой ремень, и запрокинул мне голову вверх.
Глядя на него снизу вверх, я чувствовал себя совершенно беспомощным и полным стыда. Невдалеке, я слышал, переговаривались и пересмеивались идущие по улице молодые люди. Николас резко притянул мою голову к себе, и сквозь тонкую шелковую материю штанов я почувствовал налитую выпуклость его гениталий. Я непроизвольно приоткрыл рот и торопливо покрыл их сквозь ткань поцелуями. Его плоть словно ожила под моим прикосновением. Независимо от моей воли, бедра у меня судорожно задвигались, я весь задрожал. Его член пульсировал под шелком, точно сердце.
Трое зрителей тем временем подступили к нам ближе.
Почему мы подчиняемся чужой воле? Не потому ли, что смириться всегда гораздо проще? Эти вопросы по-прежнему снедали меня.
— А теперь давай вставай и шагай быстрее, когда я велю! И выше колени!
Подгоняемый ремнем, я поскорее поднялся, повернулся спиной к Николасу и двинулся вперед. Трое молодых людей уже поравнялись с нами, не сводя с меня глаз, — простые юноши, одетые неряшливо и совсем не богато. Да, непокорный принц куда ниже этих неотесанных мужланов — им могут помыкать и забавляться, подвергая разным наказаниям.
Вспотев от смущения и гнева одновременно, все же я заставил себя делать то, что мне велели. Кожаный ремень то и дело болезненно охаживал мне икры и тыльную сторону коленей, потом обрушился на ягодицы.
Что я сказал тогда Красавице? Что явился в городок не для того, чтобы показывать свой норов? Что я хотел этим сказать? Что и в самом деле куда проще подчиниться?
Я уже познал мучительную боль и унижение, вызвав недовольство нового хозяина. Меня могли приструнять и наказывать перед этими никчемными мальчишками-плебеями, гневно покрикивая и командуя. И что меня теперь утешит? Ласковое слово похвалы? Я столько натерпелся в замке от своего господина, лорда Стефана, что нарочно стал провоцировать его непослушанием. Встав утром пораньше, я удрал из его опочивальни и укрылся в самом дальнем уголке сада, где меня обнаружили королевские пажи. Я устроил им веселенькую охоту, бегая и прячась за кустами и деревьями. А когда меня таки отловили, я всячески брыкался и пытался вырваться, пока наконец, связанный, с заткнутым ртом, не предстал перед королевой и недовольным, раздосадованным Стефаном.
Так что я, можно сказать, добровольно поверг себя в ничтожество. И вот в этом ужасном месте, среди этой жалкой, потешающейся надо мной толпы простолюдинов, я изо всех сил старался потрафить своему новому господину, вышагивая перед ним под ударами ремня. В глаза то и дело попадали волосы, взгляд застилали невольно проступавшие слезы, и я с трудом различал впереди длинную извилистую улочку с ее бесконечными вывесками и чуть поблескивающими рядами окон.
— Стой! — скомандовал Николас, и я с удовольствием подчинился.
С неожиданным порывом его пальцы схватили мою руку. Позади я услышал топот нескольких пар ног и приглушенные взрывы мужского смеха. Похоже, эти ничтожные юнцы припустили за нами!
— Что вы разглядываете его с таким интересом? — послышался голос Николаса. — Почему бы вам не отправиться на аукцион?
— О, там, конечно, много чего можно увидеть, сэр, — отозвался один. — Просто ваш невольник вызвал у нас восхищение. У него такие ноги, такой елдык!..
— А вы нынче намерены себе кого-то приобрести?
— У нас нет денег на такие покупки, сэр.
— Перебьемся пока палатками, — ответил другой парень.
— Что ж, идите-ка сюда, — молвил мой господин. И, к моему ужасу, добавил: — Можете взглянуть на него, пока я не завел его к себе. Он и правда красавчик! — И развернул меня лицом к этой троице.
Весь оцепенев, я рад был опустить глаза и видеть лишь грязно-желтые сыромятные башмаки этих юных прощелыг и их серые потрепанные штаны. Мальчишки между тем подошли ближе.
— Ежели хотите, можете даже его потрогать, — милостиво позволил Николас, поднимая мне лицо, и приказал: — Потянись-ка, возьмись покрепче за железную скобу, что у тебя над головой.
Я нащупал на стене неприметную глазу, едва выступающую скобу — она оказалась так высоко, что мне пришлось подняться на цыпочки, чтобы ее ухватить, притом сильно отклониться назад.
Господин отступил на шаг и скрестил руки на груди. Свесившийся сбоку ремень глянцево поблескивал на солнце. Юнцы протянули ко мне руки и болезненно потискали мои горящие от шлепков ягодицы, затем потеребили и пощупали пальцами мошонку. Расслабившаяся было плоть мигом ожила, затрепетала, стала наливаться силой. Я заерзал, совершенно неспособный стоять неподвижно, и тут же услышал веселый смешок. Один из парней похлопал ладонью по моему члену, отчего он напрягся и вырос еще больше.
— Глянь какой! Твердый, как камень, — обрадовался мальчишка и снова по нему шлепнул, в то время как его товарищ поигрывал пальцами с моими яичками.
Взяв все же себя в руки, я проглотил подступивший к горлу комок и постарался унять дрожь. Я чувствовал себя беспомощным и опустошенным. В замке для плотских удовольствий служили богатые покои, повсюду были вычурные статуи и с изяществом украшенные невольники. Разумеется, меня и прежде ощупывали и тискали. Еще в военном лагере, несколько месяцев назад, меня всего облапали солдаты, прежде чем доставили в замок. Но здесь-то была самая обычная, мощенная булыжниками улица, как и в сотне других городов, где довелось мне побывать! И на сей раз я был вовсе не принц на красивом скакуне, а жалкий нагой раб, ощупываемый троими бездельниками перед торговыми лавками и чьими-то жилыми халупами!
Троица потопталась возле меня еще немного, потом один из молодых людей, вновь потискав мне ягодицы, спросил, можно ли ему взглянуть на мой задний проход.
— Разумеется, можно, — разрешил Николас.
Меня точно оставили разом все силы. Мгновение спустя мне раздвинули ягодицы, как недавно проделали это на аукционе, и грубый палец даванул прямо в отверстие. Не сдержав хриплого вскрика, я чуть не оторвался от скобы в стене.
— Если угодно, можете ему даже дать ремня, — молвил мой господин. И, прежде чем меня крутанули набок, я увидел, как он протянул юноше ремень.
Последовал ужасный хлесткий удар по ягодицам.
Двое других молодых людей тем временем все играли с моими гениталиями, подергивая за волоски и кожу мошонки, небрежно обхватывая яички ладонью. Но мне было не до них: от безжалостной порки я весь сотрясался и корчился. Не в силах сдержаться, я снова громко застонал — этот юный бездельник стегал меня куда крепче и болезненнее, нежели хозяин. И когда любопытные пальцы добрались до самой головки члена, я напрягся, дернувшись назад, старясь не терять над собой контроль. Страшно представить, что бы со мной было, окажись я в руках у этих молодых неотесанных болванов! Сейчас от их издевательств мой приятель сделался малиново-красным и крепким, как железо.