— Большая? — задумался тот, а миссис Флип прекратила рыдать и прислушалась. Я усмехнулся про себя: все в нашем мире продается и покупается, даже если купля-продажа завуалирована под «гебо». — Но это непорядочно! Без согласия родителей, без приличной церемонии!..
— Судя по документам, Памела совершеннолетняя, — пожал я плечами. — А что до скоропалительности… Пароход ждать не будет!
— Ясно… — проговорила миссис Флип, поднимаясь и направляясь к дверям. — В этот раз вы и ваш кузен оказались ни при чем, признаю… Но все-таки, мистер Кин, от вашего семейства одни неприятности!
Выпустив эту парфянскую стрелу, она удалилась, ее супруг последовал за ней, и в гостиной воцарилась тишина.
— Вот это да! — восхищенно произнес Сирил. — Вот это дядюшка!
— Но почему именно Памела? — недоуменно спросил я.
— А, он тебе еще это вот передал. — Кузен порылся в карманах и протянул мне еще один конверт, на этот раз тонкий. — Сказал, это личное, так что я при них не стал отдавать.
— Спасибо, — пробормотал я, вчитываясь в резкий почерк Эдварда.
«Виктор! — говорилось в записке. — Я очень рад, что мне не пришлось нарушить ни свои, ни Ваши планы. Речь, разумеется, о Памеле Флип… то есть уже Памеле Кин. Разумеется, окажись, что Вы ухаживаете за ней (припомните нашу беседу в саду), я отказался бы от своих намерений, но все сложилось как нельзя более удачно. Видите ли, я давно подыскивал супругу, но в австралийском обществе все слишком близко знакомы, кроме того, у большинства полным-полно родни. А я, как и Вы, склонен к уединению. Зачем мне в таком случае жениться, спросите Вы? Отвечу: я не молодею, а кому я смогу передать ферму, в обустройство которой вложил столько времени и сил? Продать ее и доживать свой век в городе? Нет уж, благодарю покорно!
Так вот, Виктор, эта девушка оказалась идеальным вариантом. То, что Вы называете дурным воспитанием, мне кажется милой непосредственностью (и я упоминал, что в Австралии нравы значительно проще), Памела весела, отзывчива и вовсе не прочь обеспечить меня наследником и заодно стать хозяйкой целой фермы. Разумеется, пока она не знает, насколько это сложно, но, думаю, с моей помощью быстро во всем разберется. Для нее это выгодное замужество, и она прекрасно осознает сей факт (ну не могу же я всерьез думать, будто Памела влюбилась в меня без памяти!). Кроме того, ей не терпится избавиться от давления чрезмерно властных родителей. Кстати, думаю, они тоже все поймут и смирятся. А то, что они живут в такой дали, меня как нельзя более устраивает! Можно, во всяком случае, не опасаться внезапного визита тещи…
Документы передаю с Сирилом, почтой — слишком долго, а завезти их сам я уже не успеваю. Вернусь домой — напишу. Думаю, теперь уже можно делать это в открытую — все ведь видели Кина из Австралии, так что вопросов не возникнет.
Искренне Ваш Эдвард».
— Ну дядя… Ну прохвост! — только и смог я выговорить под недоуменным взглядом кузена…
В следующий раз Сирил заявился ко мне через три недели, аккурат перед обедом. Перемены в его внешности были разительными: вечно взъерошенные волосы причесаны на идеальный пробор, костюм безупречен, а вместо благоухания эпатажного цветочного одеколона — едва заметный запах парфюма вроде моего, классического.
— Все ясно, — сказал я. — Вернулась тетушка с супругом.
— Да, — тяжело вздохнул кузен и пригорюнился. — Теперь сплошная муштра с утра и до вечера… И в доме кавардак! Ремонт затеяли…
— Это же хорошо, — попытался я утешить Сирила. — А то дом и впрямь… хм… выглядел не слишком здорово.
— Угу, — мрачно ответил он. — Еще полковник, как и грозился, выставил мою машину на улицу. Теперь в этой проклятой конюшне стоит его автомобиль и его чертова кобыла!
— Не ругайся за столом, — машинально произнес я. — Попробуй лучше запеканку, Мэри ее великолепно готовит!
— Тут начнешь ругаться! — окончательно расстроился Сирил, ковыряя вилкой запеканку. — Ты бы тоже чертыхался, если бы увидел, как мама катается…
— Катается?! — Я выронил нож. — Она же смертельно боится лошадей!
— А она не на лошади, — хмуро сказал кузен. — Она на велосипеде. На курорте увидела, ей понравилось…
— А… полковник?
— А он ее поддерживает… Но она уже почти не падает! — Сирил закрыл лицо руками. — Хоть ты с ней поговори! Она тебя слушает!
— Боюсь, уже нет, — вздохнул я. — Не переживай так. Вот, положи себе паштету…
Честно говоря, вообразить тетушку Мейбл на велосипеде я не мог, воображения не хватало. Надо будет непременно наведаться в гости, полюбоваться редкостной картиной!
— Не удивлюсь, если скоро меня заставят чистить лошадь, — бубнил кузен с набитым ртом. — Все к тому идет, вот попомни мое слово!..
— Сирил, веди себя прилично за столом, — машинально сказал я и потянулся за газетой, которую с утра не дочитал.
Лучше бы и не дочитывал. С газетного разворота мне улыбалась Сигрид — знакомой чуть насмешливой и немного снисходительной улыбкой. Броский заголовок гласил: «Звезда покидает сцену! Неповторимая актриса выходит замуж за своего импресарио!» Я пробежал глазами заметку, полную восхвалений таланта Сигрид. В самом конце нашлось коротенькое сообщение о том, что новоиспеченные супруги отправились в свадебное путешествие в Индию. Я аккуратно сложил газету и попросил Ларримера:
— Принесите коньяку, будьте любезны.
Сирил удивленно покосился на меня, но, видимо, решил, что я хочу подлечить его расстроенные нервы. Пусть так и думает…
Ну что ж… Таков путь многих актрис: чтобы удержаться на пьедестале, им приходится мириться со многим, а жертвовать еще большим. Хотя кто знает, вдруг этот чисто деловой брак (а я не мог поверить, что Сигрид вдруг без памяти влюбилась в этого коротышку, для такого она была слишком трезвомыслящей) окажется удачным? Я мысленно пожелал этой валькирии удачи, отсалютовал бокалом и пригубил коньяк…
Она еще много лет блистала в самых разных ролях, в том числе и в набирающем популярность немом кино. Должен сказать, внешность Сигрид была будто нарочно создана для черно-белых фильмов!
Ну а я регулярно выбирался на театральные премьеры и после каждого такого спектакля отправлял Сигрид букет белоснежных роз. Разумеется, без записки.
Я больше никогда не встречался с нею лицом к лицу.
Счастлив тот,