— Масаны Саббат, — уточнил комиссар.
— Твои масаны Саббат.
— Как вам угодно.
— Неужели ты не мог использовать только их? Если Кортес провалится, все поймут, что операцию проводит Темный Двор.
— Вы забываете, что речь идет об устранении двух истинных кардиналов. Яна справится. Масаны… не уверен.
— Гиперборейская ведьма… Ты всегда был предусмотрителен.
— Это похвала или констатация факта?
— А если похвала?
— В таком случае я возмущен.
Под капюшоном вновь хрюкнуло, но на этот раз насмешливо.
— Помоги мне подняться.
Комиссар подошел к креслу и подал повелителю руку, в серый рукав вцепилась когтистая лапа, но повелитель Нави не стал вставать на ноги. Он заставил комиссара чуть склониться и громко произнес:
— Когда-то мы думали, что мир принадлежит нам, а потом узнали первую тайну Ключа Трех Рас. Ты помнишь, чем это закончилось?
— Мы разрушили империю асуров. — Глаза Сантьяги сверкнули.
Многие жители Тайного Города уверяли, что ненависть навов к первым разумным обитателям Вселенной бессознательна, что она возникает где-то на генетическом уровне. Они не ошибались.
— Мы разрушили империю асуров, — кивнул князь. — И снова поверили, что мир принадлежит нам. А потом потеряли свою империю. И познали вторую тайну Ключа Трех Рас. И вот уже тысячи лет мы в Тайном Городе. Почему?
— Мы изменились.
— Но на каждом этапе у нас был выбор. Мы сами принимали решения. По собственной воле. И платим за все сами.
— И уничтожили всех, кто пытался встать выше нас.
— Всех, кто имел право встать выше нас.
— Право нужно заслужить, — прорычал Сантьяга. — Быть первым не привилегия, а испытание. Асуры его не прошли.
— Хорошо.
Повелитель навов неожиданно отпустил руку комиссара и даже чуть отодвинулся к противоположному подлокотнику, чтобы оказаться подальше от Сантьяги.
— Зачем мы говорили об этом? — поинтересовался Сантьяга, огорченно разглядывая рукав пиджака: там, где в него вцепился князь, на светло-серой ткани остались следы.
— Ты планируешь изменить мировоззрение целой семьи.
— Я хочу лишь подтолкнуть их. Мы менялись под действием внешних сил, а они не хотят. Пора понять, что мир не терпит подобной дерзости. Сохраниться в первозданном виде нереально. Или они изменятся сами, так, как посчитают нужным, или мир изменит их, но в этом случае решать будут не они.
— Думаешь, они поймут нюанс?
— Лучшие уже поняли. Они примут новую идеологию.
— Ты действительно надеешься, что большинство масанов поступит разумно?
— Мы специально долгое время не трогали Лондон, Нью-Йорк, Рим и еще несколько городов, в которых обитают крупные кланы. Мы позволили большому количеству масанов привыкнуть к мирной жизни. И знаете, она пришлась им по вкусу. В тех городах, где наша активность снижалась, вожаки мятежников начинали поддерживать порядок. Никакого разгула, никакой вольницы, абсолютный режим секретности.
— И в Нью-Йорке?
— Борис Луминар особый случай, — признал комиссар. — Но мы все равно не трогали город, позволяя подданным истинного кардинала привыкнуть к стабильности. Это важно.
— Почему?
— Потому что в самое ближайшее время мы им покажем, как легко можно лишиться этого. Наглядный пример: только что было хорошо, теперь стало хуже. Выбирайте.
— А если они выберут второе?
— Тогда будет еще хуже, — спокойно пообещал Сантьяга. — Я лично проведу в Нью-Йорке самый крупный в истории «поход очищения».
Некоторое время князь молчал.
— Итак, ты убираешь Бориса.
— По моим расчетам, получив ряд чувствительных ударов, в том числе от презираемых им челов, истинный кардинал потеряет авторитет среди подданных и исчезнет, бросив клан на произвол судьбы.
— Борис не исчезнет.
— Исчезнет. Ситуация будет расшатана до предела, поползут слухи, что мы собираемся добить клан, привыкшие к стабильности масаны… я бы не хотел использовать термин «запаникуют», но поверьте, они будут близки к этому состоянию. И станут искать выход.
— Пошлют к тебе парламентеров?
— Не следует унижать проигравших. Нью-Йорк возьмет под крыло новый лидер Саббат. А уж он договорится с нами.
— А новым лидером ты хочешь сделать Александра Бруджу?
— Честно говоря, это самая внятная кандидатура на данном этапе, — вздохнул Сантьяга. — Фигура, конечно, не без недостатков, но уж больно подходящая.
— Получается, ты поможешь Брудже осуществить его заветную мечту. — Комиссар понял, что повелитель улыбается. — Вы можете стать друзьями.
— Не думаю, что зайдет так далеко. В нашем общем прошлом есть несколько неприятных эпизодов, способных омрачить любую дружбу.
Штурм родового замка, например, во время которого барон Александр потерял любимую жену и едва спас дочь. Относительно недавняя — и десяти лет не прошло — смерть старшего из трех сыновей. И раскол клана — в свое время Сантьяга крепко помог Леопольду Бруджа.
— Боюсь, мы никогда не сможем полностью доверять барону.
В настоящий момент Александр оказался в одной лодке с навами, но плыть вместе им предстоит недолго. Последняя фраза комиссара звучала приговором, и князь понял, что терпеть длительное время одного из идеологов Раскола в роли единоличного правителя Саббат Сантьяга не намерен.
— Он это понимает?
— Вероятно.
— И все равно идет за тобой?
— У него нет выхода. Если откажется Александр, я поставлю на Густава.
— Почему бы не сделать этого сейчас?
— Потому что Драконья Игла лондонца уже обещана Захару Треми. Тайному Городу нужен истинный кардинал.
— Хорошо. Когда ты собираешься начинать?
— Я уже начал.
* * *
США, Нью-Йорк
15 декабря, среда, 04.16 (время местное)
Сантьяга хорошо разбирался в тех, с кем работал. Точнее, комиссар не работал с теми, кого не читал как открытую книгу, в чьей мотивации он не был уверен или не мог спрогнозировать, как поведет себя агент в той или иной ситуации.
Комиссар понимал, что Иоганну Носферату не понравится поставленная перед ним задача. Из всех принимавших участие в будапештском совещании масанов Иоганн был единственным, кто сам предложил услуги Сантьяге, и не раз доказывал верность. Он был наименее агрессивным, наименее склонным к подлости или удару в спину. Стать провокатором было противно его сути. Но пришлось, потому что комиссар не мог поручить операцию в логове Бориса Луминар только убийцам. Даже среди предателей должен быть тот, кому можно доверять, и этим кем-то выпало стать Иоганну. Сантьяга знал: если Малкавианы по каким-то причинам его подведут, то тихий и не склонный к лишнему насилию Носферату безропотно доделает за них грязную работу.