— Проклятье! — Треми подошел ближе. — Это правда?
— Хочешь, я поклянусь на Алом Безумии? — Пальцы старика легли на камень. — Хочешь?
— Я верю, — помолчав, кивнул епископ. Присел рядом с бароном. — Как это произошло?
— Не знаю. Клаудия отправилась сюда, возможно, на встречу с тобой… не знаю. А потом позвонил Густав.
— Чего он хочет?
— Он объявил мою дочь заложницей. Опасается за свою шкуру.
— Он приедет на встречу?
— Конечно.
Почти полминуты мужчины молчали, глядя друг другу в глаза, после чего Захар негромко произнес:
— Густав решил убить тебя, Александр.
— Я понимаю.
— А я — нет.
— Что тебя беспокоит?
— Ему не справиться с тобой. Одна Драконья Игла — ничто против Алого Безумия.
— Значит, наш лондонский друг обзавелся каким-то козырем.
— Вряд ли это Клаудия, — продолжил размышлять Треми. — Густав понимает, что ты не разменяешь ее жизнь на свою.
— Я люблю свою дочь, — тихо сказал барон. — Но я слаб.
— Тогда как он собирается тебя убрать?
— Он не собирается, — поправил Захара барон. — Он знает, что уберет меня. Луминар действует только наверняка.
— У него есть козырь… Пабло?
— Хозяин Диадемы Теней — достойный противник, — признал Бруджа. — Если он выступит на стороне кардинала Луминар, мне не устоять.
Но в тоне Александра слышались нотки сомнения.
— Ты не веришь, что Густав договорился с Робене?
— Пабло давно отошел от дел. Да и доверять Луминару не стал бы. Нет. Скорее я поверю, что Густав нашел себе другого союзника.
— В Тайном Городе?
— Клаудия — Глаза Спящего, замыслы, направленные против нее лично, она читает, даже не входя в транс. Моя дочь никогда бы не попала в ловушку, приготовленную масанами. — Барон помолчал. — Насколько ты доверяешь Сантьяге?
Мягкий, вкрадчивый вопрос. Слова прошелестели, развеялись в ничто, но должны были посеять большие сомнения.
— Комиссар не меняет коней на переправе, — тихо ответил Захар.
— А если это заранее просчитанный ход?
— Поставить на Густава?
Барон проникновенно посмотрел на Треми:
— Захар, попробуй посмотреть на картину в целом. Я стар, мне осталось жить не так много, зато Алое Безумие считается одним из самых сильных Амулетов. Соперничать с мощью моего камня способна лишь Диадема Теней. Не будем забывать, что я стоял у истоков Раскола. Твой отец, Захар, родился, вырос, возмужал и умер на моих глазах. Я помню все. Я помню, сколько масанской крови на руках навов. Я знаю, насколько сильна может быть наша семья. Я последний истинный кардинал, не побоявшийся бросить вызов Темному Двору. А теперь задумайся, епископ Треми, кого Сантьяге выгоднее оставить в живых? Меня или Густава? Прагматичного, умного… и более слабого.
— Я ничего не скрывал от тебя, — хрипло произнес Захар.
— Конечно, не скрывал: тебе не обмануть Алое Безумие. Ты рассказывал только то, что знал, во что верил. То, что Сантьяга говорил тебе. Но ведь ты знаешь проклятого нава: каждое его слово имеет два смысла. Каждое предложение скрывает более глубокий замысел. Тебе небезразлично будушее семьи, ты готов положить жизнь на алтарь возрождения Масан. Твои помыслы чисты. Это увидел я, это увидела Клаудия, это увидел мой камень. Мы поверили. Именно это было нужно Сантьяге. Он использовал тебя, но где гарантия, что нав раскрыл свой подлинный замысел?
— Александр, я бы не советовал…
Но Бруджа не позволил себя перебить.
— Ты с наемниками отправился разбираться с Борисом, я остался спокоен, ведь мы сражаемся плечом к плечу. Ты вполне устраиваешь меня в качестве второго истинного кардинала.
— Почему же?
— Потому что я знаю, что ты любишь мою дочь!
Треми отшатнулся — так резко ответил старик.
— Но почему не занервничал Густав? Почему он отнесся к гибели брата столь безмятежно? Не потому ли, что знает: Драконьи Иглы предназначены ему?
— Комиссар рекомендовал мне провести Церемонию сразу, как только кинжал окажется в моих руках. Я сам тяну время.
— Это ни о чем не говорит. Он не мог дать тебе другой совет. Но… даже после Церемонии ты не станешь серьезным противником для Темного Двора. Изменятся обстоятельства — и тебя уберут с доски. «Тиградком» сообщит, что доблестный епископ погиб, сражаясь с озверелыми дикарями Саббат, но перед смертью успел убить кардинала Бруджу. А Драконьи Иглы отправятся в Лондон.
— А Алое Безумие?
— Половина Бруджей живет в Тайном Городе, — напомнил Александр. — Сантьяга без труда найдет среди них подходящую марионетку.
Захар молчал довольно долго. Не смотрел на барона, задумчиво вертел в руке снятый с безымянного пальца перстень. Наконец, твердо произнес:
— Ты блестящий оратор, Александр, и великий интриган. Но меня тебе не переубедить. Сантьяга не бросает своих. И не подставляет. Если бы комиссар решил поставить на Густава, он бы дал приказ отступить.
— Почему ты решил, что стал своим для нава?
— Потому что я знаю, что это так.
Бруджа тяжело вздохнул:
— Хотел бы я разделить твою уверенность. Пока же я склонен думать, что нас с тобой использовали в качестве пешек. И в этом случае мы обречены.
— К тому же не забывай, Александр, что со мной наемники. Сантьяге пришлось бы сдать и их.
— Челы? — презрительно протянул барон.
— Эти челы валили командоров войны и иерархов Кадаф. И не забывай, что среди них гиперборейская ведьма, которая лично снесла голову жрице Зеленого Дома, а несколько часов назад без особого труда справилась с истинным кардиналом.
— Ах да, не просто челы — любимчики Сантьяги. Каждый из них носит метку Темного Двора. Ты им веришь, Захар?
— ИМ я верю.
— Даже так?
— Они мои друзья.
— А кто им платит?
Захар осекся.
— Что ты имеешь в виду?
— Друзей нельзя купить, но можно продать. Наемники работают на того, кто платит. Ты давал им золото?
— Нет! Они…
Треми замолчал. Задумался.
— А ведь ты им действительно веришь, — улыбнулся старик. — И ты действительно отличный масан, Захар, честный, благородный. Жаль, что мы оба сдохнем.