Советчик молчал.
– Ну, можешь подобрать соответствующий стишок?
Держи подальше мысль от языка,
а необдуманную мысль – от действий.
Будь прост с другими, но отнюдь не скромен.
И не мозоль ладони кумовством
с любым бесперым панибратом.
– А умнее ты ничего ляпнуть не мог? – спросил я. – Ладно, придется, как обычно, думать самому. Может, стоит вообще остаться здесь? Нет. Не стоит. До утра сюда может зайти кто угодно. Тогда другой вариант – заползти под ковер, опустить дверь и, скажем, лечь где-нибудь под стеной в темноте… Но, с другой стороны, вдруг там тоже кто-нибудь появится? Раз об этих ходах знал Чоча, то вполне могут знать и другие. Шанс, конечно, маленький, но все же будет очень обидно попасться сейчас, когда кристалл у меня. Ну, и еще одно. Внизу, скорее всего, до сих пор торчит Лата. Зачем она поперлась со мной, я не понимаю, но будет как-то неудобно бросить ее. Или удобно?
Достойно ли
смиряться под ударами судьбы,
иль надо оказать сопротивленье
и в смертной схватке с целым морем бед
покончить с ними? Умереть? Забыться?
– Какие проникновенные строки. Ладно, если все-таки идти за Латой, то вновь возникает вопрос: как выйти из лаборатории?
– Всем правит небо, – поделился Советчик.
– Да, я в курсе. Но это, прямо скажем, не совет. Итак, есть два варианта. Можно опять залезть под ковер, а можно попытаться вылезти через окно. Под ковром я уже был, там темно, ничего не видно, а у меня нет ни свечи, ни светильника… Теперь окно: там высоко, внизу каменный двор и наемники. Правда, за окном есть карниз – я его видел, когда выглядывал. Так что, попробовать окно?
Он молчал. Я спрятал пергамент с планом в карман за подкладкой куртки, сунул КРЭН за пазуху, выключил свет, – раскрыл окно и выглянул наружу. Чуть ли не половину замкового двора теперь занимал дирижабль – прямоугольная платформа на двух напоминающих гигантские сосиски баллонах-кулях. Смутно различимые в факельном свете люди что-то сгружали с него.
Советчик отмалчивался, делать было нечего. Придерживаясь за край окна, я перекинул ноги через подоконник и стал медленно опускать их, пока не почувствовал под ступнями карниз. Я осторожно двинулся по нему, всем своим естеством стараясь слиться с каменной стеной.
Рядом раздалось сдержанное покашливание. Я замер и поднял голову. Надо мной парила худощавая фигура в алых– подтяжках.
– Смолкин, – пробормотал я. – Давно не виделись.
Продолжая осторожно передвигать ноги, я тихо спросил:
– Куда это вы подевались?
– Я немного отстал, – зашептал он. – Меня атаковали двое паучников, и, спасаясь от них, я потерял вас. Нашли КРЭН, Салоник?
Не отвечая, я заглянул в соседнее окно. Внутри темно и ничего не видно.
– Нашли? – повторил он.
Можно было бы соврать, но я не видел для этого причин и подтвердил:
– Он у меня.
Фенгол опустился ниже.
– Пожалуйста, покажите.
Я сделал еще один шаг, кое-как извернулся, схватился за оконную раму и подергал.
– Зачем вам? Никогда раньше не видели?
Окно оказалось заперто, естественно изнутри, и я двинулся дальше. Из-под сапог падали мелкие камешки и беззвучно исчезали во тьме. Снизу доносились приглушенные голоса и смех, подо мной прыгали тени, передвигались фигурки наемников и кидарских торговцев, красными бутонами колыхались огни факелов и, чуть в стороне, темнела неподвижная масса дирижабля.
– Отдадите его мне? – решился наконец фенгол.
Второе окно – и тоже заперто. Насколько я мог видеть, карниз тянулся до угла, но что, если и все остальные окна…
– Зачем вам камень, Смолкин? – спросил я. – Если вы хотите нарушить планы Гленсуса, то ничего не выйдет. У его изобретателя еще куча кристаллов.
– В самом деле? Почему же вы не украли все или хотя бы несколько?
– Да потому, что мне и нужен всего-то один.
– Но для чего ему столько кристаллов?
– Этот изобретатель как-то сращивает их. Гленсус хочет выйти из Ссылки со всей компашкой и захватить Зенит.
– Сращивание кристаллов? Ведь такие опыты, по-моему, уже проводились и привели к крупной катастрофе… Не важно, дело не в планах Гленсуса. Дело в том, что не только наемники ищут контрабандные посылки. Некоторое время назад к нам тоже попала одна из них. И мы продолжаем поиски. С помощью КРЭНа и некоторого уже имеющегося в нашем распоряжении оборудования мы попробуем построить деформационную машину.
Я тем временем прошел мимо третьего, так же запертого окна, и теперь между мной и краем стены оставалось всего одно. Смолкин летел рядом.
– Добывайте камень сами.
– Сейчас вы находитесь не в самом выгодном положении, Салоник… Если я… если я силой отберу у вас КРЭН?
Ого, подумал я, фенгол пытается показать свои молочные зубки! Исходи угроза от кого-нибудь другого, к ней стоило бы прислушаться, так как я действительно пребывал не в самой выигрышной позиции. Но в устах фенгола это звучало не страшнее комариного писка.
– Вы, Смолкин, молчали ли бы лучше в марлечку, – посоветовал я, чувствуя, что створка очередного окна наконец-то сдвигается под моей рукой. – Тоже мне, гроза Конгломерата. Может, у вас девять пядей во лбу, но в каком бы положении я ни был, вам со мной не совладать, чурка вы летающая.
– И все же, – начал он приближаясь.
Локтем одной руки я вдавил створку внутрь, другую вытянул и, схватив фенгола за подтяжки, натянул их до предела, а затем отпустил.
Подтяжки со звонким шлепком ударили Смолкина в грудь. Он завращался в воздухе по часовой стрелке, медленно уплывая от меня во тьму и жалобно бормоча: «Ну зачем вы так…» Я уселся на подоконник, перекинул ноги и сказал вдогонку:
– Окно в лабораторию еще открыто. Свет там электрический, выключатель возле двери. Там еще осталось много кристаллов, дерзайте…
Вдоль стен узкой комнаты стояли стеллажи. Прикрыв окно, я подошел к двери в противоположном конце и ощупал ручку. Простое нажатие ни к чему не привело, но под ручкой обнаружилась выступающая кругляшка. Понажимав на нее и подергав в разные стороны, я услышал короткий щелчок, после чего дверь открылась. За ней – уже знакомый коридор, к счастью пустой. На противоположной стене горел факел, и, открыв дверь пошире, я сумел разглядеть, что собой представляет помещение.
Оказалось, что это та самая кладовая, о которой упоминал Чоча. На стеллажах лежала аккуратно свернутая форма наемников. Обмундирования было немало. Вспомнив совет Чочи, я нашел более-менее подходящее по размеру, прикрыл дверь и быстро переоделся. Обувь здесь не держали, да я бы, наверное, и не согласился расстаться со своими сапогами. Кроме того, раз Полпинты поверил моей байке, то почему бы не поверить и другим…