– Прекрасный, – поправил я. – «Прекрасен ты – нет и пятна на тебе…» – Я спрятал кристалл обратно.
– Нас вот-вот поймают. Эх, жаль, нет с нами Чочи!
– А что бы сейчас сделал Чоча?
– Чоча… Слушай, Уиш, а ведь у тебя остался план тайных ходов замка. Если хоть один из них выходит наружу, мы можем там спрятаться и отсидеться, пока…
– Не думаю, – возразил я.
– Почему?
– Эти ходы не такие уж и тайные. Если о них узнал твой братец, то почему бы не знать и другим?
– Глупости. Как ни крути, это все равно лучше, чем торчать здесь, зная, что в любую секунду…
– Ну, и кроме того, я забыл план в своей куртке за подкладкой, когда переодевался…
– …сюда могут загля… а? Тьфу на тебя, Салоник! Чего ты морочишь мне голову?
Да, нет спора.
Безумье сильных требует надзора.
– О, Советчик разродился, – обрадовался я. – Советчик, слышишь меня?
– Он самый, принц, и верный ваш слуга.
– Ну-ну, я вряд ли принц. Советуй: что нам теперь делать?
Молчание.
– Вот и вся от тебя польза. Ладно, через минуту – бежим.
– Как это? Прямо в лапы наемников?
– Ты что, не наблюдала за тем, что происходит вокруг? Если наблюдала, то, может быть, заметила, что вот та большая штуковина – дирижабль из Кидара. И он скоро взлетит. – Я замолчал, вглядываясь в происходящее рядом с дирижаблем. – Взлетит… взлетать… Они собираются взлетать прямо сейчас!
– Ну так что?
– А, Святой Деметриус! – зашипел я, хватая Лату за локоть и выскакивая из кустов. – Бежим!
Человек в красных шароварах, заносящий по узкому трапу увесистый тюк, был последним – я-то думал, у нас есть еще пара минут.
Сразу же после того, как мы побежали, кидарец достиг платформы, сбросил тюк на палубу и стал втягивать трап наверх.
Мы промчались мимо группы изумленных наемников, в одном из которых я узнал Плутарха. До дирижабля оставалось немного, когда раздалась приглушенная команда. Сзади уже доносились взволнованные голоса и шлепанье босых пяток по земле.
Канат, которым дирижабль был приторочен к большому дереву, перерубили, на землю с платформы упало несколько тяжелых валунов, и дирижабль стал подниматься.
– А-а-а! – взревел я. – Не успеваем!
Тут произошло нечто неожиданное.
Раздался визг, над платформой взметнулась невидимая раньше лапа катапульты. Комок желтого гудящего огня, прочертив яркую дугу в черном небе, с грохотом и звоном влетел в одно из окон замка, озарив его изнутри снопом искр.
Дрз-з! Дрз-з! Сработало еще несколько катапульт, двор наполнился прыгающим светом и суматошными криками.
Когда мы достигли дирижабля, нижняя его часть уже поднялась над землей. Емкости, сделанные из грубой шершавой материи, были перетянуты сетью толстых веревок, с помощью которых и крепились к платформе.
Я схватился за одну из веревок, Лата схватилась за меня, и через мгновение наши ноги оторвались от земли. Мы повисли качаясь. Я просунул ступни под веревки, Лата отцепилась от моей талии и повторила маневр. Стало немного легче. Теперь мы висели, прицепившись к дирижаблю, как улитки к днищу корабля.
– Что дальше? – сквозь зубы прошипела Лата.
– Ползем. Вперед и вверх.
Ползти вот так, перехватывая то одной, то другой рукой неподатливые веревки и понимая, что твои ноги каждую секунду могут выскользнуть и ты повиснешь, болтаясь на высоте… Не знаю, на какой высоте, но в любом случае достаточной для того, чтобы расшибиться в лепешку… В общем, это было очень тяжело. Наверное, Лате приходилось похуже моего, хотя, с другой стороны, она ведь и весила меньше.
Поверхность емкостей тянулась, казалось, бесконечно, но все же из горизонтальной она постепенно перешла в наклонную, а затем и в вертикальную. В конце концов мы достигли того места, где уже можно было стоять, прижавшись спиной и упершись пятками в одну из веревок. Несколько выше емкости вплотную подходили к деревянной платформе, край которой теперь выступал над нашими головами. Не знаю, как Лата, а я вспотел, руки дрожали.
– Ты понял, что это было? – спросила она, тяжело дыша. – Я имею в виду огонь, выстрелы?
Я пояснил:
– Кидар собирается начать войну с Хоксусом, армия их эмира уже на подходе, может, будет здесь завтра. Этот дирижабль последний. Ну и, наверное, они решили устроить перед отлетом диверсию, может, рассчитывают, что в замке начнется пожар, паника…
– Откуда ты все это знаешь?
– Вообще-то я подслушал…
– Ага, подслушал… – Она кивнула с таким видом, будто никакого другого способа добычи сведений от меня и не ожидала. – Надо ж было так лопухнуться, забыть план в старой одежде. Из-за этого теперь мы должны торчать здесь. Ладно, что будем делать дальше?
– Делать дальше? – переспросил я.
– Ну, я имею в виду, вот мы здесь стоим, холодно, неудобно, ветер дует…
– А по-моему, неплохое место. Никого нет, мы, так сказать, наедине…
– Нетушки, – перебила она. – Я, конечно, люблю экзотику, но не до такой степени. И потом, я боюсь высоты. И ноги у меня болят.
– А ты закрой глаза. И я могу помассировать тебе лодыжки, икры и…
– Уиш Салоник! – повысила голос Лана. – Ты понял, что я сказала?
Я смирился:
– Хорошо, хорошо… Раз не хочешь стоять тут, значит, надо залезть на платформу.
– Что за бредовая идея – цепляться к этому дирижаблю! Неужели нельзя было найти другой выход?
– Поверь мне, нет.
– Да откуда ты знаешь?
– Да оттуда, что я всегда вижу все, что происходит вокруг. И всегда… ну, почти всегда, действую единственно верным способом.
– Ух-ух, какой жутко крутой парень! Теперь тебе положено нахмурить брови и эдак спокойно произнести: «Риск – мое ремесло»… Балбес!
– Ах так? А кто, интересно, вытащил вас с братом из той речки, когда вы оба тонули? А кто спас в Леринзье?
– А кто втравил нас во все это?
– Я вас не втравливал. Чоча сам вызвался помочь, а ты потащилась с нами в Невод и потом сюда за мной – до сих пор не уразумею, для чего? Нам с тобой вообще нельзя оставаться наедине дольше десяти… нет, пяти минут и разговаривать при этом. А то мы все время сбиваемся на одну и ту же тему. А если уж остались, то надо не разговаривать, а заниматься чем-нибудь другим. Другое у нас, по-моему, получается лучше. Теперь слушай мою команду! Значит, нам надо вылезти вверх…