– Дэви! – ахнул гном Пиндос и остервенело зачесался.
Гоблины отпрянули, при этом рука более расторопного Брома исчезла под столом, а Грам не нашел ничего лучшего, как схватить со стола глиняную бутыль и ахнуть ее о край столешницы, после чего выставить перед собой получившееся оружие.
Пен Галат не стал делать резких жестов. Он только бросил быстрый взгляд на Лапуту, затем посмотрел на меня. Я пересек комнату и уселся напротив троллихи, лицом к двери. Хорек Твюдж задумчиво сплюнул, достал новую табачную пластинку и бросил в рот.
Некоторое время Пен разглядывал меня, затем повернулся к Брому с Грамом и спросил:
– А что, хлопцы, сколько ваших ребят охраняло подступы?
– Чаво охраняло? – пробурчал Бром, все еще держа руку под столом. – Чаво ты сейчас брякнул, папаша?
– Вход, – спокойно пояснил старик. – Сколько часовых вы там оставили?
– А! Так это… двое… – сообразил Грам. Галат взглянул на гнома.
– Пиндос?
– Один, – ответил тот, дергая себя за губу и хмурясь.
– А у меня Хорек, да только он не снаружи, а в коридоре торчал, – заключил Пен.
– Э! – всполошился Бром, до которого наконец дошло. – Ты че, хочешь сказать, Дэви наших пацанов положил?
Галат пожал плечами.
– Вряд ли. Мы бы услышали. Скорее здесь еще один вход есть, и Джа о нем знает. От Лапуты. Давно он у тебя живет, мамаша?
– А вот пусть он сам тебе и расскажет, – ответила троллиха. – Только учти, старик, сейчас он мой гость. И если что… – Она откинулась назад, положила руки на стол и медленно сжала кулаки. Зрелище получилось внушительное, потому что кулаки эти немного не доставали размером до голов Брома и Грама. Хотя головы братьев не отличались особыми габаритами, но все же…
У двери Хорек тихо пробормотал: «Гром-баба!» – и усмехнулся.
– Слышь, а ну брось свою «розочку»! – рявкнул я на Грама, повернувшись к нему. – Страх потерял, дылда?!
Гоблин моргнул и отшвырнул горлышко бутылки в угол. Я перевел тяжелый взгляд на Брома. Тот, помедлив, поднял руку от ремня, где у него наверняка висел массивный гоблинский тесак. Я покосился на Пиндоса, который, сжав большим и указательным пальцами свой нос, теребил его так, будто хотел оторвать, и сказал:
– Я в «Облако» только вчера пришел. Переночевать надо было. А что сюда через чердак залезть можно, давно знал. И вообще, к тому, что Лапута «Облако» продает, я никакого отношения не имею. Это ваши дела.
Воцарилась тишина, лишь у двери Хорек чавкал табаком.
– Так это ж Неклон скопытился! – догадался вдруг Бром. – Слышь, Грамчик, так вот оно чего Дэви в город приперся… Он же теперь не боится, что его…
Пиндос отцепился от своего носа и постучал пальцем по лбу, давая понять, что подобный вывод и так ясен любому олуху, и нечего об этом говорить. Бром, не отличавшийся особой остротой ума, не обратил на гнома внимания.
– Так он теперь чего, захочет в порту опять всю контрабанду себе забрать?
– Ну, это мы еще посмотрим! – вскинулся Грам, начиная с сожалением глядеть в угол, где валялась его «розочка». – Не бывать такому, чтоб…
– Заткнитесь оба, – перебил я. – Если не соображаете, что к чему, так молчите лучше. Я здесь за другим.
– Выпьешь с нами? – спросил вдруг Пен Галат. – За возвращение…
Я покачал головой.
– Не хочу.
– Брезгуешь, а? – вскинулся Бром.
– Усохни, дылда. Не брезгую, просто не хочу сейчас.
Галат усмехнулся.
– Ты изменился, Джа.
– Это мне уже говорили недавно. И ты изменился, Пен. Когда я уходил, ты моложе был. Всего за полгода сильно постарел.
Я заметил, как напряглось его лицо, как Лапута предостерегающе покосилась на меня. Из всех присутствующих старшин Галат был самым старым, самым хитрым и самым опасным… но и самым рассудительным. Я надеялся, что рассудительность не позволит ему немедленно приказать Хорьку, чтоб тот позвал с улицы других охранников, и они всем скопом порешили меня. Главное, он не знал, где и как я прожил эти полгода, просто так ли вернулся или какая-то неизвестная сила стоит за мной…
Тут Брома посетила очередная интересная мысль.
– А ведь теперь в городе шум поднимется! – пророкотал он. – Не, а что, не так, что ли? Я тут себе думаю: это с чего ж Самурай и Дабовы полузвери шныряют тудой-сюдой, ночные рейды эти, пожар какой-то на пустыре… Самурай тебя видел, Джанки?
– Видел, – подтвердил я. – Умен ты, Бром, не по годам. Но вам-то что с того, что я вернулся? Теперь вы в силе, а я так просто проветриться заглянул…
Я говорил это, не глядя на Галата, которому на самом деле мои слова и предназначались. Пиндос наверняка тоже просек, что к чему, и сделал свои выводы, но его мое возвращение волновало меньше – интересы гнома в порту ограничивались лишь тем, чтобы здесь беспрепятственно пропускали грузы с гномьих кораблей.
– Ладно, – подвел итог Пен, услышав мои слова. – Все мы Лапуту уважаем, да и ты, Джа, нам не враг, правильно?.. – Он взглянул на Брома с Грамом. После паузы те неуверенно кивнули, не понимая пока, куда он клонит. – Но, согласись, твое нежданное появление не могло нас не встревожить. Я лично хочу знать только одно… – Он наклонился, навалившись грудью на стол, раздельно произнес: – Чего ты хочешь?
Лапута вдруг встала, все посмотрели на нее.
– Вот что, – произнесла троллиха, шагнув к двери. – Мне ваши дела ни к чему. И вообще, мне за эльфийками следить надо, как бы они опять чего не поперли. Значит, вы тут все решайте, а потом валите себе по-тихому. Факел потушите, дверь прикроете… Вы, двое, – она ткнула пальцем в сторону братьев, – и думать не могите здесь свалку устраивать. Пен, тебя это тоже касается. Ежели шум подымется или я наутро жмурика в комнате увижу, то, попомните мое слово, назавтра приду и вам бошки пораскраиваю. Это ясно? – Она многозначительно обвела всех взглядом и сказала маячившему в дверях Хорьку: – Решайте, как с борделем, берете или нет, и побыстрее. А ну, посунься, малый…
Твюдж причмокнул, насмешливо поклонившись, шагнул в сторону. Лапута кивнула мне и вышла. Пока все провожали ее взглядами, я положил на стол мешочек и завязанную узлом тряпицу – когда они повернули готовы обратно, концы этой тряпицы были зажаты в моей ладони, а мешочек уже оказался развязанным, так что присутствующие смогли разглядеть блеск золота.
– Чаво? – настороженно поинтересовался Бром.
Я поднял брови.
– Что ты имеешь в виду? Это… – Я щелкнул пальцем по верхней монете. – Или это… – Я приподнял тряпицу над столом.
– И то и то.
– Золото, – любезно пояснил я. – Жабья икра. – И чтобы придать весу своим словам, шмякнул тряпицей о столешницу.