Эльхант побежал, занеся копье над правым плечом. Вокруг метались кентавры, визжали феи, звенели клинки эльфов и мракобестии. На ближайшей телеге стояла деревянная клеть, перед телегой — существо в черном доспехе. Все остальные клети были примерно одинакового размера, а эта — куда больше, и не квадратная, но куполообразной формы. В ней тоже сидела фея: облаченная в вышитую золотыми нитями короткую тунику зеленоволосая эллиан ростом по пояс Эльханту, розовощекая и круглолицая. Стоящий спиной к агачу черный занес булаву, намереваясь проломить клеть и убить ту, что находилась внутри. Эльхант, резко выдохнув, метнул копье.
Оно ударило туда, где от нижнего края шлема на доспех свисала кольчужная пелерина, толкнуло существо вперед. Булава опустилась, задев край клети, но не сломав ее. Наконечник пробил пелерину и застрял в шее, другой конец копья уперся в землю. Черный, подняв руки и пытаясь вырвать его, уже поворачивался, когда Эльхант, обнажив кэлгор, бросился вперед. Сбоку вылетел юный кентавр — встав на дыбы, обеими ногами ударил черного, но тот, выдернув и отбросив копье, ухватил его за копыта и провернул так, что жеребец с испуганным ржанием упал на бок. Кэлгор звякнул о шлем, выстрелив искрами…
И вновь Эльхант различил их, но теперь куда отчетливее: светящиеся черви шевелились под доспехом. Тот состоял из такого же странного материала, не то камня, не то железа, что и стрела, которую агач вытащил из дозорного на крыше сторожевой башни; белое свечение червей проникало сквозь доспех. Сеп-танта видел все это лишь мгновение — потерявший булаву враг нанес удар кулаком в железной перчатке. Агача отбросило назад, ребра хрустнули, дыхание перехватило. Он покатился по земле: небо, телеги и фигуры замелькали вокруг. И тут же трое кентавров, на одном из которых сидела Лана, а на другом — Руан, с разных сторон подскочили к черному.
Септанта приподнялся, уверенный в том, что с врагом покончено… но два кентавра упали. На ногах остался лишь Бран. Лана, потерявшая меч, — он теперь торчал из бедра черного, — наклонилась, орудуя кинжалом, пытаясь попасть в узкие прорези для глаз. Бран замахнулся, а мертвоживой поднял руки… Эльхант не разглядел, что произошло, но кентавр, громко заржав, начал заваливаться на спину. Лана соскочила с него, покатилась под телегу, где пряталось несколько эллиан. Рыжий кентавр упал, дергая ногами, пытаясь встать. Слева, вытянув меч, к черному подступал Руан. Вспрыгнувший на телегу Орхар размахивал цепом над рогатым шлемом. Враг взмахнул руками — и Руан отлетел назад; ударил ногой в телегу — и та содрогнулась. Орхар присел, но не смог удержаться и опрокинулся на спину, взмахнув цепом. Мимо Септанты, выставив перед собой серп, пробежал Кучек. Тяжело переставляя ноги-столбы, он двигался, будто сползающая по склону каменная глыба. Присев, черный ухватился за края телеги, выпрямился, поставил ее набок, собираясь перевернуть на Орхара и фей… и тут серп вонзился в его спину.
Эльхант прищурился, внимательно наблюдая за происходящим. Кучек не замедлил шага, словно никакого врага не было — все так же тяжело двигаясь вперед, он пронзил мертвоживого и начал поворачивать длинное древко кверху. Оно заскрипело, затрещало…
Голем остановился лишь перед самой телегой, над визжащими феями и стоящей на коленях Ланой. Древко теперь было повернуто вертикально, на конце его ворочался черный: серпа не стало видно, кривое лезвие целиком погрузилось в тело. Кучек шагнул назад и просто выпустил оружие из рук. Оно вдавилось в землю нижним концом, мгновение стояло неподвижно, потом стало заваливаться — голем неторопливо пошел к тому месту, где должен был оказаться враг. Серп упал, мертвоживой распластался на земле. Кучек в широком шаге занес ногу и опустил ее, раздавив голову вместе с рогатым шлемом.
Над холмом раздался неслышный вой. Именно неслышный — звуки смолкли, и в наступившей тишине бесшумная волна разошлась от того места, где лежал поверженный враг. Из всех, кто находился здесь, лишь Кучек остался неподвижен, вой обтек его, как черный прибой — могучую прибрежную скалу. Завизжали феи, заржали кентавры, охнул какой-то эльф. За телегой поднявшийся на ноги Орхар, крякнув, выпустил из рук цеп, Лана качнулась, тонко закричал юный жеребец. Но сильнее всех вой подействовал на Эльханта — его словно толкнуло массивной дверью, на которую навалилось разом несколько сильных воинов. Агач отшатнулся, переступил с ноги на ногу и упал на колени. На эльфах и феях затрепетала одежда; полы плаща Септанты взметнулись, длинные волосы приподнялись, будто на очень сильном ветру. Агач увидел, как из лежащего тела выстрелил поток белесых червей — они соткались в призрачное существо с вытянутой головой и тонкими, как веревки, извивающимися конечностями. Невидимое для остальных, существо это окинуло агача внимательным взглядом, а затем распалось — дюжины червей, вытянувшись горизонтально и тая, истлевая на ходу, устремились прочь, вдоль подножия холма, куда-то на юг, к центру мира — и мгновенно пропали из виду.
Вой смолк. Полы плаща, хлопнув, опустились за спиной Эльханта, и вновь плач и причитания фей зазвучали над холмом.
Из-за деревянных прутьев клетей на него смотрело множество глаз, и одна пара — самых огромных, самых невинных и синих глаз, которые агач видел в своей жизни, — глядела из той большой клети, которую хотел проломить черный, — теперь она, перевернутая, лежала на земле.
Септанта шагнул к ней, в два удара прорубил прутья и отвернулся. Присевшая на корточки Лана пыталась снять рогатый шлем.
— Мракобестии плохие воины! — рявкнул Бран. — Хуже их только гнолли… Не ной, Пандос!
Юный жеребец, охая и морщась, растирал голени передних ног. Кентавры выпускали из клетей других фей, эльфы перерезали постромки тех, что тянули одну из телег. Здесь были и эллианы и пирси — первые куда больше ростом, с пышными длинными волосами. Очертания их тел, бюсты и бедра, были более округлыми, они производили впечатление взрослых. хоть и маленьких женщин. Ну а пирси напоминали юниц, едва ли вышедших из детского возраста. Плоскогрудые, с короткими волосами — а иногда лишь зеленым, синим или желтым пушком на круглых светлых головенках, — более подвижные и совсем крошечные. Эллианы были одеты в короткие туники, пирси же по большей части нагие, хотя некоторые носили платьица из паутины либо набедренные повязки из свернутых листьев.
— Кучек, я хотела увидеть, что под шлемом, а теперь это невозможно! — сказала амазонка, выпрямляясь. — Обломки совсем разворотили ему рожу.
Эльхант рассмотрел мертвые тела, лежащие в повозках вокруг клеток, и не спеша пошел к вершине. Он миновал толстый изогнутый ствол, напоминавший теперь обугленную колоду, наискось торчащую из земли, увидел остатки бойниц — квадратные дыры в коре, вылезшие из земли корневища… В Пределе Огня феи не жили, Эльханту пока не доводилось видеть плоды их магии. Впрочем, теперь и от Твердокамня мало что осталось…
— Воин!
Он обернулся.
— Ты спас меня, воин.
Голос напоминал журчание ручья, пение лесной птицы, шелест весенней листвы… Облаченная в короткую тунику зеленоволосая женщина ростом по пояс агачу быстро взмахивала широкими радужными крылышками, торчащими из прорезей в ткани на спине. С крыльев сыпались прозрачные голубые хлопья, напоминающие листья — магия, которая помогала феям держаться в воздухе — и, не долетая до земли, исчезали. Огромные глаза сияли чистым небесным светом.