— А как ты ею управлять будешь, командир? — спросил он.
— Потом разберемся. — Шунды, развернув белый сверток, набросил на Машину липкую сетку. — Помогай! С другой стороны держи! Оборачивай! Давай, теперь тянем ее!
Они отволокли Машину к микроавтобусу, кое-как втащили по пандусу и поставили внутри, приторочив сетку к торчащим из стенок карабинам. Магадан покатил было к яме за резаком, но Шунды выкрикнул:
— Все, время! Пусть лежит, там наших отпечатков нет!
Над корпоративным шоссе нарастал пронзительный вой снижающихся с предельной скоростью модулей «Вмешательства». «Махаоны» на бреющем полете разлетались веером, окружая место событий. По темно-серому полотну от космодрома уже неслись амфибии корпоративного дивизиона.
У импульсных лазеров видимые лучи отсутствуют, и для прицеливания используются маломощные лазеры непрерывного действия с неодимовой накачкой. Сенсоры «Орлана» засекли микроавтобус. Сервомоторы оружейных турелей синхронно переместили стволы, и шесть зеленых точек на мониторе в кабине модуля слились в одну.
«Солнечная батарея» на крыше микроавтобуса приподнялась, из круглых ячеек, прорвав имитационную металлопленку, выстрелили три десятка микроракет. Они разлетелись, оставляя за собой белые дымные следы. «Махаоны», уже окружившие похитителей, и висящий над шоссе «Орлан» взорвались. А впереди амфибии, полные мертвых тел, врезались в «Суперворота от ФУРНИТУРЫ», установленные на контрольно-пропускном пункте, взорвали их вместе с двумя выскочившими из будки охранниками и расчистили проезд.
* * *
До квартала, тянувшегося вокруг общежитий Красного корпуса, звук взрывов, конечно, не долетел.
— Истеблишмент — это… ну как бы правящая верхушка. В данном случае это те, кто формирует идеологию современной науки, понимаешь? — с умным видом разъяснял Данислав. — Он здесь сосредоточен. Вообще у нас наука слегка застопорилась, потому что затраты на нее стали очень уж большими, эксперименты, чтоб что-то новое узнать, суперсложные теперь. Но все равно всяким корпорациям образованные спецы нужны. А спецы эти обучаются в Университетах. Потому автономия здесь богатая, и ректоры влияние имеют.
Ната, державшая его под руку, рассеянно лизала мороженое и вовсю глазела по сторонам.
— Молодые все… Смотри, почти совсем стариков нету.
— Ясное дело. Сюда из обоих Сотрудничеств подростков отправляют учиться. В Дублине вроде как свои Университеты имеются, конкурирующие, но они пожиже будут.
— И что, всех берут?
— Нет, ну не всех подряд, конечно.
Мимо проехал человек в громоздком транспортном костюме, потом, держась за руки, пронеслась парочка молодых колесничих. Ната сбилась с шага, провожая их взглядом, и Дан спросил:
— Что такое?
— Не могу привыкнуть к этим… — пожаловалась она.
— Давно пора. Что с ними не так?
— Разве ты сам не видишь? Ног нет! Что они со своим телом сделали, зачем так?
— Надругательство над плотью? — спросил Дан.
— Что? Да! Надругательство… Это грех.
— Грех? — удивился он. — Гм… Ты имеешь в виду насильственное изменение того, что создано «по образу и подобию»?..
Неужто она верующая? Они ни разу не разговаривали на эти темы, да и не замечал Данислав в Нате никогда склонности к религии. Собственно, какая теперь религия? Бог, кто бы он ни был, давно убит технологиями, зачастую настолько сложными, что они напоминают чудо. Были люди, почитающие электронный Парк как новую землю обетованную, были те, кто всерьез утверждал, что в Антарктиде есть воронка, покрытая слоем льда, на дне которой, в центре земли, сидит плененный Люцифер, и организовывали экспедиции с целью найти и освободить его — потому что поклонялись Несущему Свет и верили, что свет этот есть избавление; были герметики, раскапывающие руины Эль-Харры, чтобы найти погребенные останки и возродить Трижды Величайшего. Радикальное крыло «Гринписа» провозгласило, что вся планетарная флора есть «разобщенный Творец», и превращала своих адептов в овощеподобные тела, лишенные разума, — в, соответственно, «клетки Творца» (хотя она не являлась самой радикальной группой в «Гринписе», ультра-радикалы из этой организации утверждали, что на самом деле никакой флоры не существует — впрочем, и эти не переплюнули метагениев из церкви Новой Дискордии, провозгласивших, что не существует Земли). Была автономия ивактов, которые полагали, что люди и боги равны, множество богов обитает на планете, каждая вещь — это бог, который сознательно сделал свою плоть доступной людям. Приверженцы культа Неукротимого Зулуса поклонялись невидимому чернокожему великану (Земля была правым яичком в мошонке этого великана, а Луна — недоразвитым левым, люди же являлись сперматозоидами), а иллюуилсоняне утверждали, что на самом деле человечество погибло еще в 1908 году, когда планета столкнулась с гигантской кометой из антивещества, и теперь люди, сами того не ведая, обитают в Чистилище, расположенном на дне черной дыры. Коммерческая Церковь ЛаВея зарабатывала на прихожанах — вполне честно, потому что такой заработок и был основной целью, о чем сообщалось в ее манифесте; клики предполагалось тратить на убийства людей, поскольку люди, по мнению основателей церкви, являлись главной проблемой человечества, хотя на самом деле все пожертвования попадали в карман основателям, прихожан обманывали, о чем, впрочем, в том же манифесте также недвусмысленно сообщалось… Было много чего — но Бога теперь не стало.
— Мне неприятно на них смотреть, — заключила Ната.
Данислав развел руками:
— Тут уж ничего не поделать, придется привыкать. Такие штучки будут чем дальше тем больше распространяться.
Она доела мороженое, и тут с другой стороны улицы к ним танцующей походкой направился пиаробот из красной пластмассы. Голова его выглядела как гладкий, чуть сплюснутый с боков шар; в передней части желтая пластиплоть уже менялась, текла, выстраивая черты, напоминающее лицо Наты. Пиаробот успел просканировать потенциальных клиентов, воспользовавшись загруженной в него программой физиогномики, выявил более податливого и теперь подделывался под его внешность. Почему-то психологи, трудящиеся на контору, которой принадлежали городские рекламные автоматы, решили, что такой финт ушами расположит реципиента к доверию и поможет втюхать ему товар.
Вообще пиароботы были, на взгляд Данислава, странноватой технологией. Предполагается, что реклама охватывает приличную группу населения. Висит, допустим, над шоссе блистающий огнями, играющий оглушительные мелодии, вопящий на разные голоса голографический биг-борд, а под ним каждую минуту в обе стороны проносятся десятки машин — и все, кто сидит в салонах, волей-неволей бросают на него взгляды. Даже плавающие по улицам голобуйки рассчитаны на захват внимания групп, а не единиц. Пиаробот же мог потратить полчаса только на одного клиента, убеждая его что-нибудь купить. Хотя, с другой стороны, они не только рекламировали — они зачастую и продавали рекламируемый товар, если, конечно, размеры и вес позволяли таскать его за собой, то есть являлись скорее механическими коммивояжерами.