— Ага! — согласилась Ай.
За последний год уродинка сильно изменилась, хотя ничуть не выросла. Зато она стала чаще и осмысленней говорить, а ела все, не отвергая сухих произрастаний. Когда жизнь наладится, она будет хорошей помощницей. Вот и сейчас, беседуя с Шоораном, Ай не забывала переворачивать подсохшие ломтики.
Пяток человек, хорошо одетых, но изможденных до крайности, остановились неподалеку, пристально глядя на шипящее на камне мясо. Люди были вооружены, но уже по тому, как они держали гарпуны и копья, было ясно, что это не охотники и не цэрэги, а обычные крестьяне, согнанные голодом с бесполезной земли.
— Гля!.. — сказал один. — Мясо!
Второй, стаскивая на ходу новенький жанч, шагнул к Шоорану.
— Слушай, парень, продай? Ну хоть чуть-чуть… У тебя же много.
Шооран молча покачал головой и, чтобы сразу положить конец неприятной сцене, извлек на свет хлыст. Тонкий ус словно сам собой развернулся и задрожал тонко посвистывая. Обычно при этом всякий нежелательный разговор немедленно прекращался, но сейчас, верно, нервы у мужчины не выдержали, и он, вместо того, чтобы поскорее отойти, лишь отступил на шаг и закричал, размахивая копьем словно палкой:
— Сволочь! Мразь вонючая! Зажрались на нашей крови, мясо впрок готовите, а ты помирай! Да?!
— Что ты?.. Оставь… — дергал его за рукав пожилой крестьянин, но тот, что с копьем вырвал руку и с криком: «Га-ады!..» — кинулся на Ай, которая спешно запихивала в торбу последние куски.
Ай проворно отпрыгнула, но сзади оказался жгущий авар. Ай метнулась в сторону, и в этот миг крестьянин неумело, словно сноп соломы насаживал на вилы, ткнул ее копьем.
— Не-е-ет!.. — вопль сам вырвался из груди Шоорана.
Хлыст перечеркнул нападавшего, рванулся, расплескивая обрывки праздничного жанча, ярко спрыснутые кровью, и рухнул на второго мужика, замершего словно изваяние и даже не пытавшегося защищаться. Пятеро людей были изрублены прежде чем успели хоть что-то предпринять для своего спасения, лишь пожилой миротворец успел крикнуть: «Не надо!», — то ли Шоорану, то ли еще своему приятелю.
Шооран нагнулся к упавшей Ай, отнес в сторону от авара, уложил, распахнул жанч, чтобы осмотреть рану. Отек еще не появился, рана на тщедушном тельце, в котором не было ничего женского, казалась ссадиной, даже не слишком глубокой, но Шооран видел, как пузырится при дыхании кровь, значит каменный наконечник задел легкое. Шооран встряхнул флягу. Промыть рану? Но Ай захочет пить, а воды больше нет. Хотя…
Шооран подбежал к убитым. У старика нашлась почти полная фляга. Когда Шооран вернулся, Ай лежала раскрыв глаза.
— Потерпи, — сказал Шооран. — Я тебя вылечу.
— Не-е, — едва слышно выдохнула Ай, и кровь тут же окрасила бесцветные губы. — Я умру. Но это ничего, ты ведь не любишь миня.
— Я тебя люблю, — запоздало произнес Шооран.
— Не… Ты так придумал, потому что тебе некого любить.
Ай закрыла глаза.
Шооран промыл рану, наложил чистую повязку и сидел рядом с Ай, отирая с губ выступающую кровь, до тех пор, пока она не перестала течь.
Ждущий мягмара далайн был непривычно тих. Шооран подошел к самому краю, опустился перед бездной на колени. Разжал руки…
— …тебе отдаю я лучшую из женщин…
Потом долго стоял с поникшей головой, пока случайный бугор не обдал его липкой влагой. Выброшенный ыльк впился в полу жанча, дергая суставчатым телом. Лишь тогда Шооран поднялся.
— За что? — спросил он. — Я же отказался…
Новый бугор выплеснул к его ногам клочья хитинового волоса и уродливых стеклянистых существ. Существа беспомощно дергали ломкими ногами, пихая друг друга.
— Говоришь, это не ты? — крикнул Шооран в далайн. — Это вы вместе!
Он быстро пошел прочь, движением хлыста проламывая просеку в зарослях косо растущего хохиура. Он искал людей. Те, что убили Ай — сами мертвы, но есть и другие и они ничем не отличаются от тех… Дрожащая от нетерпения рука физически ощущала, как хлыст передает ей мягкое сопротивление рассекаемой человеческой плоти. Какая-то женщина в одиночку ковырявшая чавгу, увидела Шоорана и охнув, поспешила прочь. Шооран дернулся было за ней, но вдруг остановился.
— Ничего… — процедил он. — Я расплачусь со всеми разом. Вы отняли у меня Ай, теперь мне действительно нечего терять.
Шооран осмотрел свое снаряжение, с удивлением обнаружил за спиной мешок, а в нем нашел прибранное Ай мясо и чужую флягу. Запасов должно хватить до мягмара, а там он позаботится, чтобы это был последний мягмар.
Ночью в далайне возникло шесть оройхонов.
Весь день озверевшие цэрэги уничтожали всех, кто казался хоть немного подозрительным. Обнищавшие земледельцы помогали им, избивая друг друга. В несколько часов мокрые оройхоны опустели, на болотах остались лишь отряды цэрэгов. И все же, на следующую ночь появилось еще три оройхона, а потом еще три. Они появлялись прямо на глазах у мечущейся стражи, которая тщетно пыталась открыть илбэча.
Днем Шооран прятался в пустых шаварах только что построенных оройхонов, ночью выползал к берегу и, накрывшись костяным панцирем бронированной рыбы, работал. Он работал лежа у самого уреза влаги, которая обдавала его с ног до головы, а однажды кто-то из пробегавших цэрэгов даже споткнулся о его убежище.
Ёроол-Гуя Шооран во внимание не принимал. Откуда-то пришла уверенность, что ход жизни переломился, и теперь не Многорукий охотится за ним, а он травит загнанного бога.
И все же долго так продолжаться не могло, и Шооран испытал облегчение, когда во время очередной дневки увидел, что нойт в пустом шаваре прибывает на глазах. Наверху наступил мягмар. Шооран выполз наружу и легко затерялся в оборванной и грязной толпе, привычно потащившей с берега кость и хитин. Шооран шел вместе со всеми, волоча на спине сослужившую добрую службу костяную скорлупу.
На сухом, когда толпа рассеялась, Шооран помылся в пробудившемся ручье, привел в порядок одежду и, бросив ненужную кость — такую всегда можно подобрать на берегу — отправился к землям вана, где не ждал таких слаженных и всеобщих облав.
Облавы действительно оказались не страшными, очевидно каждая из сторон полагала, что илбэч орудует с противоположного берега, а может быть, властители просто не сумели договориться о совместных действиях и посылали солдат больше для очистки совести. Так что Шооран, когда закончился мягмар, легко мог ставить по три, а то и по четыре оройхона в ночь. Он забыл о времени, не вел счет оройхонам и, лишь когда далайн не послушал его, понял, что еще один залив перестал существовать, и значит, вновь надо возвращаться к Моэрталу или идти через весь мир, где возле владений Ээтгона находится другой конец узкого канала, когда-то занимавшего полвселенной. Теперь далайн нигде не расширялся хотя бы до двух оройхонов, и где-то там, в слишком узких для него трещинах беспомощно метался ослабевший Ёроол-Гуй.