— Он сменил имя официально?
— Этого мы пока не знаем. Но теперь прошу вас подумать, не докопались ли вы в ходе расследования до каких-то фактов, которые кому-то встали поперек горла?
Он поник головой, но посмотрел куда-то поверх моего плеча. На что он смотрит? — размышлял я. На жену? На ее сестру? На вооруженных охранников? Или туда, где припрятал початую бутылку с бурбоном?
— Простите, Корт, но сейчас мне ничто не идет на ум. Нет, ничего не припоминаю. Но я буду думать об этом. Непременно.
Я посмотрел на часы. Теперь мне нужно было только одно: поскорее доставить их всех на явку. Я вышел из номера и направился в главный вестибюль, напоминая самому себе, кто я здесь такой.
Фрэнк Робертс из компании «Артезиан». Занимаюсь производством шикарного программного обеспечения.
Улыбнувшись мужчине за стойкой, я сказал:
— Нам пора в дорогу, и мне хотелось бы расплатиться.
— Конечно, мистер Робертс, — кивнул клерк, но засуетился, как бывает с обслуживающим персоналом, когда происходит что-то непредвиденное. — У вас все в порядке?
Мне показалось, что на самом деле он хотел спросить, почему наша группа уезжает, проведя у них в мотеле всего четыре часа?
— О, все великолепно, как всегда у вас! Но мы нуждались лишь в помещении для совещания по продажам. Мы закончили раньше, и теперь я везу всех на спектакль в Вашингтон.
— Конечно, конечно. Не все же работать по субботам.
— Есть и свои плюсы. Компания потом оплачивает вечерние развлечения.
Просмотрев счет, я заметил, что кто-то добавил бутылку вина к трапезе, заказанной через обслуживание в номерах. Райан, само собой. Больше, кажется, никто к спиртному не прикладывался. Меня это слегка разозлило. Наша бухгалтерия неохотно возмещала расходы на алкоголь. И разве не прихватил он с собой целый бар в этом своем огромном рюкзаке?
Я поблагодарил служащего мотеля и вернулся в апартаменты.
Когда Руди Гарсия открыл дверь, я бросил взгляд внутрь и увидел, как Мари со смехом что-то рассказывает Джоанн. Эта сцена насторожила меня. Женщины разговаривали не в гостиной, а в расположенной сбоку спальне, а видел я их обеих через зеркало.
— Ты попросил Кесслеров и Мари уйти в спальню, когда доставили еду из ресторана? — спросил я Гарсию.
— Да, разумеется.
— А дверь оставалась открытой? Дверь в спальню?
Он оглянулся.
— Честно говоря, не помню. Я просто хотел, чтобы они укрылись от посторонних глаз.
— А о зеркале не подумал? — Я недовольно поморщился.
Агент посмотрел на зеркало:
— Я… Черт, да, верно!
— Как вел себя коридорный? Ты ничего странного не заметил?
— Мне показалось, что он отчего-то нервничал. Но тогда я не придал этому значения.
Закрыв за собой дверь, я жестом указал Ахмаду на окна в спальне, а Гарсии — на те, что выходили на фасад. Безмолвно они оба достали пистолеты и быстро заняли оборонительные позиции. Я щелкнул выключателем в гостиной. Потом окликнул Джоанн и Мари:
— Выключите свет в спальне, быстро!
После короткой паузы та комната тоже погрузилась во мрак.
— Что происходит? — встревоженно спросила Джоанн, встав на пороге гостиной.
— Думаю, Лавинг обнаружил нас и теперь направляется сюда.
Хотя гораздо более вероятно, подумал я, что он уже здесь.
Я испытал то, что порой происходит со мной, когда я играю в сложную игру против очень умелого оппонента.
Чисто инстинктивно я вдруг начинаю точно понимать, какую стратегию он собирается применить. Обычно это происходит в играх, где вся информация друг о друге противникам известна, таких как шахматы или тик-так-то. Полнота информации в данном случае означает, что все предыдущие ходы и общий замысел одного игрока не скрыты от второго. Каждый из них видит все действия оппонента с самого начала. (В этом отличие подобных игр от той же «Дилеммы заключенного», где игра строится на недостатке информации, поскольку Преступник номер 2 не знает, какой выбор сделал Преступник номер 1.)
По непонятным мне до конца причинам и далеко не всегда все предыдущие ходы противника в один момент сливаются в моей голове в четкую, почти графическую картину, и я вдруг вижу в деталях, как он будет играть дальше.
Сейчас в такую картину сложились несколько элементов: возможность видеть моих клиентов через зеркало, замешательство рецепциониста в вестибюле за несколько минут до того, нервное поведение коридорного.
И хотя я не догадывался обо всех подробностях, во мне окрепла теперь уверенность, что Лавинг от имени некоего офицера правоохранительных органов разослал факсы или электронные письма в десятки гостиниц и мотелей округа, отдавая, вероятно, предпочтение тем, что казались ему самому наиболее подходящими местами для укрытия. Он мог приложить к своему посланию фотографию Райана Кесслера, описав его как беглого преступника. Лавинг дал при этом номер телефона, но предупредил менеджеров, что в случае обнаружения подозреваемого они ничего не должны предпринимать сами, а только выйти на связь с ним. Любой менеджер, разумеется, показал бы фото всем своим работникам. И вот когда коридорный «Хиллсайд Инн» вкатил в апартаменты тележку с заказанной едой, он увидел в зеркале не только самого Райана, но и заметил небрежно болтавшуюся у него на бедре кобуру с этим чертовым «кольтом».
Потому и пришел в смятение клерк службы размещения. Его не волновало, довольны ли мы сервисом и почему уезжаем так рано. Он считал меня и еще двух женщин заложниками Райана Кесслера и его сообщников — крепких, неулыбчивых и с виду очень опасных мужчин.
Больше всего меня волновал сейчас вопрос, когда именно менеджер позвонил Лавингу. Если минут десять назад, у нас еще оставался шанс вырваться отсюда. Если же прошел час, значит, Лавинг уже рядом.
— У меня все чисто, — по очереди доложили мои коллеги, каждый со своим характерным акцентом.
Я набрал номер Фредди. Он ответил мгновенно.
— В чем дело, Корт?
— Мы попали в переделку.
— Ты все еще о той переделке у склада?
— Нет. Лавинг уже на пути сюда. В «Хиллсайд Инн». — Я поспешно продиктовал адрес.
— Хорошо. Держитесь. Я сейчас соберу своих людей. И вызову копов из управления округа Принц Уильям.
— Можешь попробовать, но, держу пари, их уже вызвали куда-нибудь по ложному сигналу, как это было в Фэрфаксе.
— Да, вероятно, ты прав.
— Поэтому первым делом пошли сюда побольше своих парней. И как можно быстрее.
Я старался не обращать внимания на испуганные взгляды своих подопечных, которые они то и дело бросали на меня, собирая вещи. А вот Кесслеру я жестом приказал убрать оружие. Накачавшись спиртным, он мог случайно подстрелить свою жену, меня или себя самого. Слава Богу, что у него был револьвер, а это означало очень тугой спусковой крючок. Я заметил, как он посмотрел на меня с недоумением, и понял причину. Разве мы не собирались заманить Лавинга сюда и все вместе схватить его? Ведь я сам наговорил ему этих глупостей раньше.