Между тем Верблюд, как и положено добросовестному работнику посольства США, доложил о визите Апостола сотруднику консульского отдела, по совместительству являвшемуся сотрудником ЦРУ, приложив завернутый скотчем в несколько слоев и опечатанный пакет. Вскрыть его, не вызывая подозрений, не было возможности, поэтому российская разведка могла только гадать о его содержимом.
Цээрушник Джеймс Веллингтон, ознакомившись с посланием, воодушевился и незамедлительно согласился на встречу. И когда Третий Апостол позвонил Верблюду, тот торжественно объявил, что представители посольства согласны на встречу. Они быстро утрясли место встречи, которое мы сейчас и контролируем. Вот только это рандеву пошло не совсем так, как хотелось.
— Они прошли через площадь, — доложил Робин. — Подошли к серому «Бьюику». В салоне никого… Садятся в машину. Как быть?
— Они сейчас канут в посольстве, как в омуте, — кивнул я, просчитывая в голове варианты. — И мы не увидим объект никогда.
— И какие предложения по ходу?
— Держись пока за ними.
Я кинул на стол мятые туземные деньги, грязные и стертые до неразличимости картинок, но все равно с удовольствием принимаемые местными. Подскочил официант, обрадовался щедрым чаевым и начал кланяться с радушной улыбкой, но я уже протискивался через толпу японцев с подносами.
Так, пешеходная площадь. Рядом улочка. Там мятая «Тойота» с приличным движком — моя боевая машина.
— Мы ведем его, — сообщил Робин.
— Его не прикрывают?
— Прикрывают. «Форд Мондео» с тремя — телами.
— Им до посольства десять минут езды. — Я решился. — Берем объект.
— А что с американцами?
— Наглухо не гасить… По возможности.
— Мы едем по Асель Мурак. Там поворот на Тенистую.
— Понял…
Нарушив правила движения, которые здесь вовсе не догма, я вжал педаль газа и развернулся. Кинул взгляд на электронную карту. По моим расчетам, пересечемся мы на Тенистой улице.
Я выехал на прямую и длинную улицу Мушарака с раскидистыми деревьями и бетонными лавочками. Поворот направо через четыре квартала, потом переулок — и буду я на Тенистой улице.
Если американец направляется в посольство США, то с Тенистой свернет на запруженный машинами проспект Освобождения. Там нам объект не взять.
Я прибавил скорость, обогнал несущуюся на всех парах местную маршрутку, так плотно забитую пассажирами, что даже двери были открыты и из них свисали тела и ноги. Вслед мне возмущенно засигналили.
Вот и Тенистая.
— Вы где? — спросил я.
— Тут мечеть какая-то.
Я увидел торчащий за двухэтажными домиками минарет и сориентировался. Получается, я выскакиваю на Тенистую точь-в-точь за кавалькадой.
— Я близко, — сообщил я. — На Тенистой по моему двойному тоновому сигналу берете объект. Я нейтрализую сопровождение.
Эх, маловато у нас народу. В фургоне Роб, Шатун и Али — боевик из местной ячейки антиамериканской исламистской организации, которую наша разведка подрядила нам в помощь. Не рассчитывали мы на то, что придется воевать с целой толпой.
Американцы наверняка вооружены. Вообще разведчику ходить с оружием считается признаком дурного тона. Джентльмены не стреляют. Джентльмены разговаривают — и результаты этих разговоров порой грандиознее взрыва атомной бомбы. Но в странах третьего мира, да еще на важном задании, да еще вконец обнаглевшие янки — наверняка вооружены до зубов.
Впрочем, у нас тоже руки не пустые.
Моя машина пролетела переулок и вырулила на Тенистую. Как я и рассчитывал, вынырнул сразу за синим микроавтобусом «Хендай», тащившимся в отдалении от двух американских машин.
Прикинув ситуацию, я подал два тоновых гудка — сигнал к атаке.
Эх, понеслись, родимые скакуны, вскачь!
Дальше события развивались так.
«Хендай» обогнал дребезжащий грузовичок с газовыми баллонами в кузове. Эх, шарахнет шальная пуля — и здесь будет горячо. Но не будем думать о плохом.
Улица была почти пустая. Ребята обошли машину сопровождения. Американцы слежку не засекли — то ли были слишком расслаблены, то ли утратили полезные навыки, то ли микроавтобус «Хендай» был настолько невзрачным.
«Форд Мондео» с охраной следовал метрах в ста пятидесяти от «Бьюика» с цээрушником и Апостолом. Я наддал газу, пошел на обгон и по привычке местных водил нажал на клаксон — мол, расступись, деревня, гроза окрестностей едет.
Янки-водитель не привык к такому обращению, надавил на клаксон и из приоткрытого окна обдал меня отборной бранью на местном языке. Да, служба в этом краю бедуинов деформировала бравых американских парней, которые перенимают темперамент и замашки у туземцев.
Я вжал еще сильнее клаксон. И на обгоне крутанул руль резко в сторону, подсекая нос машины.
Рассчитал точно — «Форд Мондео» с жестяным грохотом поцеловался со столбом и замер. Я что есть силы вдавил педаль тормоза. Мою машину развернуло.
Распахнув дверцу, я выскочил из салона, вздергивая немецкий пистолет-пулемет «MP5SD3». Пассажиры еще трясли головами, а я уже был перед ними.
— Руки поднять! Чтобы я видел!
Этот пистолет-пулемет хорош тем, что специально создан под глушитель, поэтому короткая очередь, пробившая лобовое стекло, прозвучала безобидными глухими хлопками.
— Выходи! — заорал я по-английски, прибавив расхожее и унылое выражение про «фак».
Подействовало. Камикадзе среди американцев не нашлось, поэтому с помощью такой-то матери и пинков, а также автомата, я разложил всю троицу на асфальте. Отборные ребята, серьезные — наверное, бывшие морпехи. Но это торпеды — тела. Они из силовой защиты посольства, подписавшие контракт с ЦРУ. Мясо. Но умирать они совсем не хотят — не для того они здесь. У них инструкции при угрозе жизни подчиняться и не играть в героев — иначе могут быть проблемы с выплатой страховок.
Между тем микроавтобус подрезал массивный «Бьюик», чем-то похожий на американского бизона, с массивной тупой мордой.
Там мои ребята тоже сработали четко — выскочили из «Хендая», под угрозой оружия уложили всех на асфальт.
А потом мы сделали каждому янки по инъекции препарата, входящего в джентльменский набор спецназовца элитного подразделения. Удавки, наручники, ножом по горлу — это вчерашний день. Выбор мастеров — это химия и инъекторы, похожие на небольшой пистолет, рассчитанные на несколько десятков доз парализующего вещества.
Один из лежащих на асфальте бойцов неожиданно вспомнил, что он представитель самой крутой армии в мире, и подло попытался поймать меня на захват, когда я мирно вкалывал ему препарат. Зря он так — я мощным ударом ладони по затылку выключил ему свет.
Готово — гарантия, что часа четыре они никому ни о чем не скажут. А когда их откачают, вспомнят произошедшее с большим трудом. Или, скорее всего, не вспомнят ничего. Российская военная фармакология — это знак качества!