– О нет… – выдохнул Орландо, замотав головой так, что косы хлестнули по шее. В его глазах застыл священный трепет. – О нет, не все грядущее достойно облаченья в форму… – И добавил, поспешно и стойко, как готовящийся к сожжению еретик: – Но как бы ни было предначертано, я приму любую судьбу. И буду счастлив, если рядом окажешься ты…
Кончар усмехнулся. Повел каменным плечом, невольно задумавшись о том, через какие испытания пришлось пройти их группе после изгнания из Европы. Повернулся к «Сингулярике», отвесив ей поклон, настолько же почтительный, насколько и шутливый.
А затем они молча покинули зал, не мешая Творцу бережно и крайне неспешно – иногда период раздумий доходил до нескольких часов – укладывать мазки на свежий холст.
Путь человека состоит в общности и единении, в сплочении и совместном достижении цели. Актуальный вектор движения уцелевших братьев-нейкистов я вижу в том же, с постоянной оглядкой на ошибки прошлого.
Апостолы Эммануэль Марии Нейк, добивавшиеся немыслимых результатов на цифровом поприще, были жуткими эгоистами. Оторванные от реального мира души, даже не помышлявшие вернуться в братство или социум, они уверовали, что «возвысились». Вся цивилизация вертелась вокруг них, повинуясь щелчку пальца, однако это был путь мотылька, яркого и красивого, но сгоревшего без следа.
Полезен ли мотылек для экосистемы? Безусловно.
Оставил ли он след в истории и стал внушительным примером для будущих поколений?
В этом у меня лично есть немалые сомнения…
«Шепот цифровых идолов», глава 11
Особняк оказался настоящим фортом, способным с легкостью пережить штурм спецназа. Оседлав горную вершину и хитро вписавшись в рельеф венчавших ее скал, он больше напоминал миниатюрную средневековую крепость, нежели родовое гнездо людного итальянского семейства. Высокие каменные стены и две стрелковые башни отбивали всякую охоту помышлять о силовом проникновении. Узкая дорога вдоль неприступной природной стены, по которой прибыли всадники, отлично простреливалась из пары замаскированных пулеметов.
Несмотря на воинственный вид, вилла располагалась в одном из самых живописных мест мира. Покрытые щедрой зеленью отроги Апеннинских гор, во время Инцидента пострадавшие значительно меньше иных хребтов мира, радовали глаз. Чистейшим осенним воздухом хотелось упиваться вечно, по небу тянулись невесомые облака, а где-то в лесах голосили птицы, столь непривычные и волнующие после пчелиного гудения Анклава.
Спешившись в самом начале подъездной аллеи, мужчина и женщина взяли животных под уздцы. Последние пять десятков метров подъема миновали неспешным шагом, с показной беззаботностью глазея на длинные, похожие на свечи тополя, обрамлявшие дорогу со стороны обрыва.
Осень приходила на земли Северной Италии медленно, украдкой, почти незаметно, но часть листьев на деревьях уже подернулись золотом. Слева в долине, за краем узкого серпантина виднелись готовые к очередным родам фермерские поля и светло-зеленые макушки компактных рощ.
Аллея закончилась. Светло-кремовые стены, поросшие вьюном и испещренные прожилками мха, надвинулись, набрякли. За время пешей прогулки гостей внимательно рассмотрели в оптику прицелов, и когда до деревянных дощатых ворот осталось всего несколько шагов – распахнули створки, встречая, словно дорогих гостей.
Высокая женщина, одетая в удобные черные брюки для верховой езды, ботфорты из скиноплекса и коричневую куртку натуральной телячьей кожи, первой шагнула через порог, бросая поводья своему спутнику.
Тот – широкоплечий скуластый мужчина с опрятной бородкой соломенного цвета и коротко стриженной макушкой – легко поймал чужой повод левой рукой. На ее обнаженном предплечье все еще виднелась аккуратная медицинская повязка, свидетельствовавшая о недавнем ранении.
Пуленепробиваемого жилета под рубашкой поло крепыш совершенно не прятал. Равно как пистолета на бедре, автоматического карабина в длинной седельной кобуре и своего телохранительского статуса. На церберов виллы посматривал равнодушно, но внимательно. Статную темноволосую хозяйку из поля зрения не выпускал ни на секунду.
Охранников было немало. Двое во внутреннем дворе, еще двое на ближайшей башне и воротной стене, и еще один – на противоположном краю укреплений особняка, откуда глазел на визитеров поверх винтовки на «сошках», установленной на башенном парапете.
Вооружены жители виллы были чем попало, от обрезов до старых армейских винтовок. А вот физически выглядели так, что легко бы намяли бока и телохранителю богатой леди, и еще десятерым таким же. Упитанные, смуглые от щедрого загара, с крепкими мускулами под легкими льняными рубашками – по всему выходило, что загородная жизнь идет помощникам старого мастера только на пользу.
Тот, кстати, тоже обнаружился неподалеку, лично выйдя встретить дорогую гостью. Улыбаясь и что-то бормоча, бодро хромал от скопления разноэтажных построек виллы, опираясь на черную витую трость и приветливо помахивая белой панамой. Заметив приближение хозяина крепости, женщина в высоких сапогах и кожаной куртке отбросила за плечо тугую косу. Оправила хиджаб, стянула перчатки для верховой езды и заткнула за пояс.
– Да благословит Аллах переступивших порог моего дома с добрыми помыслами! Добро пожаловать, уважаемые!
Расул Камаль Ригамонти, чей род уже несколько веков владел виллой и спрятанным в ее недрах необычным бизнесом, подковылял ближе, улыбаясь приветливо и открыто.
Точный возраст старика определялся с трудом, темная кожа была груба, обветрена и густо покрыта морщинами. Белоснежные борода и волосы указывали на немалое количество лет, проведенных под знойным солнцем Италии. Но сильный голос, порывистые жесты и лучащаяся энергия мастера позволяли предполагать, что лесная глушь и чистый воздух сохраняют не хуже омолаживающих процедур самых дорогих клиник. А уж если старший Ригамонти решит пройти курс пластики, вообще сможет выглядеть на сорок с хвостиком…
– Здравствуйте, уважаемый Расул Камаль, – приятным низким голосом поздоровалась гостья, с легким высокомерием протягивая итальянцу холеную руку. – Пусть будут ваши дни легки и удачливы… Я бесконечно рада наконец-то добраться до вашего гостеприимного жилища.
Бережно накрыв длинные пальцы девушки «лодочкой» из ладоней, старый хозяин виллы не стал пожимать руку наездницы – жарко припал к ней губами, не скрывая восхищенного взора.
Широкоплечие крючконосые охранники виллы тоже раздевали всадницу взглядами, за ее телохранителем приглядывая куда реже необходимого. Рассматривая их блестящие глаза, раздувающиеся ноздри и приоткрытые рты, тот усмехнулся в усы, принявшись отстегивать объемные седельные сумки.
– О, всемилостивые небеса, я ждал скупердяя и жадного торгаша, а вместо этого Аллах ниспослал мне одну из своих чудеснейших гурий! – прошептал смуглый мастер, поглаживая тонкую бородку, но продолжая удерживать руку гостьи.
Он покачал головой, восхищенно цокнул, прищурился, не отводя глаз от ее безупречного лица. Девушка, осторожно выдернув ладонь из сухих и крепких пальцев старика, поинтересовалась все тем же прохладным тоном, намеренно игнорируя восторг главы дома Ригамонти: