Мужики переглядываются, одинаково ухмыляются и понятливо кивают.
— Сделаем в лучшем виде, Хозяин!
— А ты, Воробей, вызови завтра в Москву Савву Алексеевича!
— Лобова? Начальника СБ? — зачем-то уточняет Николай и тут же, поняв, что сморозил глупость, густо краснеет и утыкается носом в чашку с бульоном.
Сообщение о слежке не мешает мне с аппетитом продолжить ужин — не так часто в последнее время удается побаловать себя хорошей едой. Все на бегу или между делом. На сладкое клубника со взбитыми сливками. Десерт простенький, но вкусный. А сложного повариха просто не успела бы приготовить — нечасто мы кушаем дома.
Хорошенько подкрепившись, перехожу в кабинет. На столе уже лежит запломбированный пакет, доставленный нарочным из Нижнего Новгорода сегодняшним вечерним поездом, — ежедневный отчет «братца Мишеньки», на подробный разбор которого у меня всегда уходит остаток вечера. А часть ночи тратится на выработку советов по управлению таким сложным хозяйством, как Стальград. Михал Михалыч Рукавишников неплохо исполняет в мое отсутствие обязанности директора Стальградского завода, он внимательный, цепкий к мелочам руководитель, но порой не видит общего за частным. Приходится постоянно контролировать его действия.
Вот и сейчас — он очень скрупулезно, вплоть до мельчайших подробностей описывает подготовку к серийному выпуску нового, восьмидесятисильного двигателя, забыв упомянуть про то, без чего все производство движков повиснет в воздухе, — запуск новой линии автомобильных электрических свечей. Впрочем, главное не в этом. Важнее всего — скорое открытие первой очереди нефтеперегонного завода, которое позволит нам гнать бензин в товарных количествах, а не двадцать бочек в день, как сейчас.
Это поможет ускорить автомобилизацию армии и страны в целом. Уже сейчас по дорогам бегают две сотни «Жигулей» и полсотни «Медведей». А ведь через полгода заработает конвейер автомобильного завода — и из его ворот будут ежедневно выезжать пять легковых автомобилей, три грузовичка-полуторки и один броневик. И в следующем году в серию пойдет проходящий сейчас полигонные испытания трехосный бронетранспортер «Вепрь», который позволит перевозить отделение солдат.
Так, пока не забыл, надо написать Михаилу ответное письмо, заострив его внимание на проработке комплекса мер по подготовке оборудования и персонала для автозавода. Необходимые шаги в этом направлении уже сделаны, но лишний контроль не помешает.
Что еще? Мишенька сообщает, что рабочие речных верфей перешли на трехсменный график. Не потому, что не успевают строить самоходные баржи, а исключительно в целях практического обучения заканчивающих годичный курс Стальградского профессионально-технического училища сварщиков и сборщиков. В мае у нас будет три тысячи молодых квалифицированных работников — двенадцать полных бригад для государственных верфей. Это означает, что уже этим летом мы сможем быстро и качественно строить шесть кораблей проекта «Бешеный пес» одновременно.
Закончив с отчетами, принимаюсь за очередное «изобретение» — восстанавливаю по памяти устройство пушки ЗИС-3 и реактивной системы залпового огня БМ-13. Надеюсь, что в ближайшие годы мы получим неплохую дивизионную пушку с унитарным заряжанием вместо того недоразумения, что стоит на вооружении сейчас, и в придачу невиданное чудо-оружие, аналогов которому не будет еще долгое время.
Отрубаюсь в два часа ночи. Очередной самый обычный рабочий день миллионера, графа, государственного деятеля и просто очень уставшего человека закончен.
Сегодняшнее утро — особенное. Сегодня мы с Татьяной второй раз в этом мире отмечаем Восьмое марта. Дражайшая супруга, императрица всероссийская, еще нежится в постели, а я вот уже вторую минуту пытаюсь отбиться от нападающих на меня Шелихова и Махаева. Упс! Филя неожиданно изменяет своей привычке бить руками, и я еле-еле уворачиваюсь от удара ногой в голову. Ох ты ж! Из немыслимого согнутого положения мне удается сбросить захват Егора и уйти с линии удара, которым тут же награждает меня щедрый Махаев. Ага! Егор чуть приоткрылся, и, кажется, не специально. На!.. Блин! Егора-то я достал, но вот Филя повис у меня на плечах, и стряхнуть его будет не так уж и легко… А если так?.. Кувыркаюсь назад, сминая Махаева своим весом… Все, братцы-кролики, приехали! Теперь я один на ногах стою, и встать у вас шансов нет! И не дергайтесь… Да твою же мать!.. Оба моих бравых адъютанта резко раскатываются по полу. В разные стороны!
— Батюшка, — Махаеву не терпится пояснить мне мою ошибку, — ты вперед не щади нас. Упали — так добивай! А то вишь, как вышло…
Вышло, вышло… Я вас добью, а где потом новых таких же отыщу?
— Нет уж, Филя. Я вас добивать не стану. Вы мне еще и живыми пригодитесь. — От нежданной похвалы оба расцветают. — Так, ладно… Закончить занятия! Умываться и жрать!
Обязательные водные процедуры после занятий «утренней гимнастикой» были введены по требованию Татьяны, которая, недели две тому назад, очаровательно сморщив носик, заявила: «Милый, иногда мне кажется, что я завтракаю на конюшне!» И поэтому водные процедуры перенесены с «после завтрака» на «до завтрака»…
Завтрак проходит как обычно. Я, Гревс, Махаев, Шелихов, полдесятка лейб-конвойцев и Моретта. Хотя день сегодня не совсем обычный. Или совсем не обычный…
Перед завтраком я вручил Татьяне два букета орхидей. Один — большой — из наших оранжерей. Другой — маленький, просто-таки миниатюрный — из мастерских Фаберже.
Удивленная Моретта расцветает, любуясь живым букетом, предварительно приколов ювелирный себе на капот. Она трогательно благодарит меня и делает попытку скомкать завтрак, переведя его в… ну, скажем, в другое помещение. И в другое положение…
Но в ее планы грубо вмешиваются Махаев и Шелихов, притащившие откуда-то свой подарок — целую корзину роз и невероятных размеров (не меньше аршина в диаметре!) печатный пряник. На прянике изображена, по мнению неизвестного мне мастера, царица — огромная, дородная бабища, состоящая из одних округлостей. Надпись на прянике гласит: «Царица моя». Судя по всему, такой пряничный каравай подают на крестьянских свадьбах или сговорах.
Татьяна в изумлении озирает это «великолепие», когда Гревс обращается к ней с изящным поклоном:
— Ваше Величество, позвольте и мне поздравить вас с вашим праздником…
С этими словами Александр Петрович вручает ей маленькую севрскую [31] бонбоньерку, скромно отмечая, что она расписана самим Георгом ван Осом. [32]