— Открой!
Его голова затряслась сильнее, он повернулся, будто высматривая, нет ли кого-нибудь в коридоре, и снял с пояса ключи. Один из них заскрежетал в замке, который висел на засове.
— Молодец, папаша, — пробормотал я, выходя в коридор. Он изгибался в обе стороны, слева было темно, из-за ругого поворота лился тусклый свет факела. Рядом виднелась решетка еще одной камеры. Гном задвинул засов, поднял лампу и встал передо мной.
— Тебя как звать? — спросил я. — Давно я здесь? де мы?
Он приоткрыл слюнявый рот и пятерней свободной руки ткнул себя в губы:
— Ым-м…
— Ты… немой, что ли?
— Ыму.
— Ну, извини тогда. Крыжовник, да? Выведи меня отсюда.
Гном повернулся и пошел по коридору, шаркая ногами. Я двинулся следом. За поворотом обнаружилось еще несколько решеток, из-за одной вдруг донеслось:
— Эй, братуха…
— Стоять! — Я положил ладонь на плечо гнома и повернулся.
Из глубины камеры появился Сэмка Маркелыч. Куртку свою он снял и одним рукавом обмотал лоб. В свете факела лицо Маркелыча казалось мертвенно-бледным. Порванная на плече рубаха была расстегнута до пупа, под ней виднелись исцарапанная грудь и волосатый живот. Закатанные рукава обнажали пухлые руки.
— Здесь хоть не так жарко, а? — спросил я у него.
— Этот хмырь тебя выпустил?!
— Открой, — сказал я тюремщику. Гном повернулся и взглянул на Сэмку:
— М-м…
Он покачал головой и шагнул дальше по коридору, но я удержал его за плечо и развернул к себе.
— В чем дело? Говорю тебе — открой!
— Ым-м… м-м… — Он показал на меня и кивнул, потом ткнул пальцем в Сэмку и вновь покачал головой.
— Ты только мне согласен помочь, а другим — нет?
Он опять кивнул и собрался уйти, но я схватил его за шею, наклонился и сдернул ключи с ремня.
— Так, папаша, не будем спорить. Выпуская его, ты мне и помогаешь, понял?
Он не сопротивлялся, но и помогать не хотел. Я сам открыл решетку, Сэмка шагнул наружу и стал разглядывать коридор.
— Где это мы?
— Я думал, ты знаешь. Этот старик немой, не может сказать. Везет мне последнее время на молчаливых гномов. Тебе место незнакомо, как я понимаю?
— Все оружие забрали! — Сэмка хлопнул себя по бедрам. — Даже стилет, который я в сапоге держал. Нет, Джанки, незнакомо. Но, чувствую, над нами еще много этажей. Давит сверху, э? Надо выбираться.
— Выведешь нас отсюда? — спросил я у гнома.
Он разыграл целое представление. Двигая двумя пальцами, стал показывать, как мы идем, потом топнул ногой по полу, поднял руку вверх, что-то промычал и затряс головой пуще прежнего.
— Чего он? — спросил Маркелыч.
Я сказал, внимательно наблюдая за гномом:
— Он вроде… Ну типа из этого места он нас выведет, но из всего здания — нет. Ну да, он же простой тюремщик, понимаешь? Хозяйничает здесь, в камерах, а не снаружи…
— Знать бы, где эти камеры находятся, — проворчал Сэмка.
Я подтолкнул гнома, и он повел нас дальше.
— В городской тюряге я бывал пару раз, — сказал Маркелыч. — Это место на нее не похоже. Слышишь гул?
— Ага.
Уже знакомый мне звук, в который вплетался плеск, проникал снизу.
— Эй, папаша. Вот это что шумит?
Старик, не оборачиваясь, сделал волнообразное движение ладонью. Сэмка спросил:
— Но как ты его заставил тебя выпустить?
Мне, пожалуй, нравился Сэмка Маркелыч, но Жаргалай, Голова гномьей разведки, предупреждал насчет разглашения этой тайны, и я ответил:
— Случайно так получилось. Он думал, я без сознания, и открыл решетку.
— Да? — Если Сэмка и не поверил мне, то не стал прямо говорить об этом. — Он, наверное, тыщу лет здесь служит, а так обшибся…
— Видать, мозги от старости разжижились, — предположил я.
— Може, и так, Джанки.
Коридор закончился открытой дверью, за которой виднелась комнатка с маленькой гномьей кроватью, печуркой и низким столом. В углу на каменном полу лежала груда грязной посуды, рядом — еще одна дверь. Гном остановился.
— Дальше не пойдешь? — спросил я у него.
— Ым-м…
Он проковылял к кровати и лег на нее, явно давая понять, что вставать в ближайшее время не собирается.
Маркелыч быстро шагнул вперед и выудил из груды посуды широкий тесак с ржавым лезвием.
— Не-ка, совсем тупой… — проворчал он, трогая лезвие пальцем.
Я тем временем выглянул за дверь. Лестница, узкие ступени, капли влаги на каменных стенах, отблеск факельного огня и ток холодного воздуха откуда-то сверху…
— Куда мы все же попали? — продолжал недоумевать Маркелыч, выглядывая из-за моего плеча. — Я думал, весь город знаю…
Я шагнул на лестницу и прислушался. Ничего, только факел потрескивал где-то наверху.
— Тоже не понимаю, — сказал я Сэмке. — Тут явно здоровенное здание, а их в Кадиллицах не так уж и много. Но про такое я и не слышал. Это не городская тюряга. И не порт. Да и ни у одного барона такого домины нету.
Я стал медленно подниматься по лестнице, но Маркелыч отстранил меня и пошел впереди. Кажется, он был не особо высокого мнения обо мне как о бойце.
— Слушай, а може, мы и не в городе вовсе? — предположил он вдруг. — Не в Кадиллицах? — Сэмка приостановился и положил ладонь на затылок. — Болит. Видать, здорово жахнуло перед тем, как я отрубился. Скоко времени мы в отключке были, ты знаешь?.. — Он оглянулся, и я покачал головой. — Во, и я не знаю. Вполне могли нас за город куда-то вывезти. Токо кто?
— Да, кто? И зачем нас вывозить? — спросил я. — Кому мы нужны? Оторвали бы головы прямо на месте, и все дела.
— Тут ты прав. Я тож не могу скумекать, чего происходит.
Лестница закончилась круглой площадкой и дверью. Приоткрыв ее, Маркелыч выглянул. Я увидел, как он ссутулился, разглядывая то, что находилось дальше, и медленно стал массировать затылок.
— Что, Сэмка?
— Не-ка… — каким-то потерянным голосом произнес он. — Ты глянь, глянь… — Он отодвинулся, и я сунул голову за дверь.
Мы все еще находились где-то в подвале незнакомого здания. Те камеры, куда бросили нас с Маркелычем, занимали нижний ярус, здесь же располагалось помещение, предназначенное для других целей.
Я осторожно прикрыл дверь и привалился к ней спиной. Сэмка стоял, держась обеими руками за перила лестницы. Его лицо блестело от пота.