– Где то, что ты… что тебе дал Генри? – будто прочтя ее последнюю мысль, неожиданно спросила Марта.
Вздохнув, Лика на удивление легко поднялась с постели и подошла к своим вещам, по-прежнему развешанным на спинке стула:
– Дай ножницы или что-то режущее, нужно распороть подкладку.
– А что это вообще? – Марта протянула маникюрные ножницы. – Насколько оно большое?
– Да просто роум, самый обычный информационный псевдокристалл, – пожала плечами Лика, грубо вспарывая подкладку. – Вот…
– Тогда все упрощается, – расслабилась Марта, что-то разыскивая в ящике комода, – вот, держи. – Она протянула «универсальный» зажим, зачастую используемый девушками, чтобы самостоятельно изготавливать украшения, например из красивых камушков или недорогой бижутерии. – Повесь на шею, на этой планете принято носить подобные безделушки. Одно время у местной молодежи даже была такая мода – носить на шее использованные роум-кристаллы, так что вопросов быть не должно. Если что, – Марта показала, как размыкать фиксаторы зажима, – всегда сумеешь спрятать. Проглотишь или… – она едва заметно покраснела, – …или спрячешь как-то иначе.
Лика кивнула, надежно закрепив драгоценную «безделушку» зажимом, и перекинула цепочку через шею. Оделась – принесенные Мартой вещи, новенькие, разве что без магазинных ярлыков, пришлись как раз впору. Нацепила на запястье навигатор, а на вторую руку неработающий комм (другого у Марты просто не было, а «выделяться из толпы» не хотелось), зачем-то спрятала в карман зажигалку и фонарик. А вот туфли, оказавшиеся на полразмера меньше, она обула с большим трудом, порадовавшись мимоходом, что обувь оказалась на низком каблуке.
– Держи. – Марта протянула ей женское кожаное портмоне. – Здесь твой жетон и деньги. Немного наличных и карточка «Галактического кредита». И не дергайся, на посадке тебя никто проверять не станет, гарантирую, кредитка тоже абсолютно легальная. И вообще, будь максимально уверенной в себе, это всегда сбивает проверяющих с толку. Готова? Тогда пошли, перекусим – и в путь. Здесь до космопорта от силы час…
Попрощались девушки дома: окружающие, буде таковые найдутся, должны видеть, что «сестры» в ссоре. Всю дорогу «родственницы» молчали, старательно глядя в разные стороны, Марта – смущенно, Лика – всячески демонстрируя оскорбленную невинность и презрение к столь низко падшей сестрице. Девушка довела ее до самого вокзала, посадив в рейсовый гравилет. На прощание Лика-Анхелика нарочито громким голосом еще раз попыталась убедить «сестру» вернуться к праведному образу жизни, но та промолчала в ответ. И Лика с оскорбленным лицом уселась рядом с пилотом – несмотря на то, что в салоне была уйма свободных мест. Пилот, истолковав это по-своему, всю дорогу не умолкал:
– Эх, да чего уж там! Я ведь тоже думал – не дай бог дочка моя вот так вот опустится – так я ее сам, своими руками! А уж если залетит… Думать-то думал, а теперь вот внучка ращу, уж год и месяц ему. Кто отец, она даже и не знает, говорит, их человек пять было. И ведь люблю его, внука-то, моя в ем кровь-то, как ни крути, но моя. Так что ты, дочка, в голову особо не бери, оно ведь завсегда так было, кто воюет, а кто… гм, ну сама понимаешь, не маленькая.
До Лики, занятой своими мыслями, с трудом дошло, что пожилой пилот пытается успокоить «расстроенную родственницу», сестра которой оказалась проституткой-на-довольствии. Хотя, конечно, никакая Марта не проститутка, то есть не совсем проститутка… А вот интересно, – неожиданно подумала Лика, – сама бы она так смогла? Если бы это нужно было Чебатурину? Родине? Смогла бы лечь неизвестно под кого – сопливого, прыщавого, с вонью изо рта, с запахом давно не стиранных носков? Лику передернуло от отвращения – нет, не смогла бы. И любовь к Сергею, и патриотизм – все, как выяснилось, имело определенные границы, что ли. Жизнь отдать – да, наверное, а вот тело свое на поругание, извините, нет. Хотя… – Последнюю мысль Лика так до конца и не додумала.
– Приехали! – весело сообщил пилот. – Быстро мы, ага?
Лика автоматически кивнула. Гравилет уже припарковался у кромки посадочного терминала, и она, попрощавшись, вылезла из машины.
– Эй! А вещи, вещи-то? – удивленно прокричал ей в спину пилот.
Девушка замерла. Какие вещи? Она ведь была без вещей? Ну конечно же, без. Ловушка? Бежать? Нет, бежать не получится, куда здесь можно бежать? Она медленно повернулась и, улыбаясь, пошла обратно.
– Совсем забыла…
– Дык и в салоне нету… – Растерянный пилот почесал пятерней затылок, и этот мирный жест почему-то сразу успокоил Лику.
– Нету? – выдавила она как можно растеряннее.
– Ага… так вы ж вроде и без вещей были?
– Наверное, у сестры оставила. – Лика свела брови, сделав скорбную гримасу. – Что ж, возвращаться не буду, пускай пришлет. У нее теперь легких деньжат много, вот пусть и раскошелится, шалава.
– Да уж, я тоже, как про свою узнал, так расстроился, что аж комм потерял! – поддержал ее пилот. – А по поводу сестрицы вы не расстраивайтесь, может, к концу войны еще и радоваться будете, что она хоть так, да выжила….
– А вы думаете, эта война когда-нибудь закончится? – Лика резко повернулась к пилоту. Тот отчего-то смутился:
– Ну, должна ж… хоть когда-нибудь… как же иначе-то?..
И шепотом добавил:
– Иной раз кажется, что в этой войне вообще смысла никакого нет! Э-эх, да что там говорить-то… Ладно, прощайте уж. – Он смешно засуетился, торопливо усаживаясь в кабину. Гравилет качнулся, приподнимаясь над бетоном, и плавно поплыл в сторону боксов техобслуживания. Лика улыбнулась – пилот боялся еще сильнее, чем она. А она? Что ж, часть пути домой уже пройдена, пусть не половина, но треть-то уж точно! Теперь ей надо только пройти пограничный контроль, сесть на челнок и добраться до Посейдона, где будет пересадка на Новый Эльзас, откуда можно будет связаться со своими. Конечно, ей вовсе не хотелось лететь на эту небольшую аграрную планету, расположенную аж в третьем поясе дальности, но Посейдон несколько месяцев как был оккупирован войсками МФК. Штаб Второй ударной группировки (это журналистка знала совершенно точно) уже давно готовил масштабную операцию по освобождению планеты, но пока бои за нее еще не начались, иначе все рейсы, даже транзитные, были бы отменены…
…Сирена боевой тревоги прозвучала, как водится, неожиданно, заставив Лидку подскочить на койке, куда она только-только прилегла, намереваясь «придавить законные сто двадцать минут» после очередной серии тренировочных полетов. Интересно, отчего тревожный ревун всегда звучит именно «неожиданно»? По закону подлости или еще почему? Ведь ни боевых вылетов, ни тренировок сегодня явно не предвиделось. А значит, что-то произошло и ее эскадрилья будет в этом «чем-то» участвовать. Впрочем, все эти вихрем проносящиеся в мозгу мысли вовсе не помешали ей вскочить с койки, быстро одеться и броситься в коридор. В коридоре оказалось достаточно людно: кроме пилотов, по тревоге были подняты и остальные службы. Под навесным потолком технического яруса надрывались динамики громкой связи: