Московские кладбища давным-давно перестали справляться с потоком покойников, что вырабатывал огромный мегаполис, и мертвых увозили за пределы города, в обширные поля, спешно превращенные в погосты. Увозили прочь от застывшего асфальта и поднимающегося вверх бетона, от стекла и стальных конструкций, путаницы проводов и хаоса выдыхающих дым автомобилей. На природу. На бывшие луга, рассеченные теперь на скорбные прямоугольники. Под землю.
Одно из таких кладбищ находилось в пятнадцати милях от дачи, которую снимала для Мурзы Марина, и именно его они посетили этой ночью.
— Голомаранна шварау хак! Игн таука виллья!
Выкопанный из свежей могилы гроб стоял рядом с кучей земли. Крышка валялась неподалеку, футах в десяти, под ногами замерших истуканами копателей — кладбищенских сторожей, захваченных цепкими объятьями «заговора Слуа». Марина, освещенная яростно пылающими факелами, устроилась на груди мертвеца — сухонькой старушки в черном платье. Она уже вскрыла грудную клетку покойницы и теперь работала с тем, за чем явилась на кладбище, — небольшим облаком черной пыли. Или черного пепла. Со «Вздохом Смерти». С загадочной субстанцией, которую не могли выделить даже лучшие маги Тайного Города.
— Голомаранна качижмарата эорфасса! Игн таука виллья яиун!
Последним усилием Марина заставила облако втянуться в склянку, закрыла ее плотной пробкой и медленно сползла с покойницы.
Конец.
Дрожат губы, трясутся пальцы, дергается все внутри, перед глазами плывет — напряжение еще не отпустило ведьму. Но главное — склянка, внутри которой неторопливо вихрится черная пыль, собравшая в себя всю тьму, весь ужас, пережитый старушкой в то мгновение, когда смерть уже пришла, но еще не взяла свое.
— Приведите… в порядок… — выдохнула колдунья.
Сторожа принялись прилаживать на место крышку гроба. Потом они вернут его в могилу, забросают землей, поставят на место дешевый временный крест и венки. Уйдут к себе в бытовку и напьются. И ничего не вспомнят.
— Оно того стоило?
Мурза вложил в рот девушки сигарету и чиркнул зажигалкой.
Марина кивнула. Глубоко затянулась, чувствуя, что ее начинает отпускать, и тихо ответила:
— Да. Стоило.
Потому что через два-три часа, после короткого отдыха, она займется следующим заклятием, ее «фирменным» Арканом Страха, главным элементом которого и являлся «Вздох Смерти». Арканом, для активизации которого не требовалась магическая энергия, а значит, противник не сумеет просчитать удар, не поймет, что заклинание построено и его вот-вот накроет волна чудовищного, не имеющего причин и от этого еще более кошмарного страха.
— Стоило, потому что это — мое главное оружие, — очень тихо, но очень твердо произнесла Марина. — Оно способно напугать даже высших иерархов Тайного Города.
— Уверена?
— Я знаю.
Мурза вздохнул и нежно привлек девушку к себе. Обнял.
— Извини, что тебе приходится проходить через все это, — прошептала Марина. — Я знаю, со стороны это выглядит гадко.
— Мне стыдно, что я ничем не могу тебе помочь.
— Ты рядом, это стоит очень многого. — Девушка помолчала. — Сергей…
Тяжелые арканы и работа с мощными потоками магической энергии выводили организм колдунов на пик, и после, сбрасывая энергию, маги сохраняли чудовищное напряжение. Самым лучшим способом снять его был секс.
Мурза об этом знал.
Он посмотрел на деловито работающих сторожей, на ряды крестов и могильных плит, вздохнул и попросил:
— Только не здесь. Пойдем в машину.
* * *
Горьковское шоссе,
ближнее Подмосковье,
3 ноября, пятница, 03.03
«Сааб» плотно врос в сосну. Передок смят, лобовое стекло покрыто паутиной трещин, водительская дверца приоткрыта, но шофера не видно. Ничего не видно изредка проезжающим по шоссе обычным челам: ни разбитой машины, ни грубых следов, оставленных ею на холодной и влажной земле, ни тем более водителя, которого допрашивали в стоящем у обочины фургоне.
Морок. Отводящий глаза аркан, не позволяющий посторонним видеть реальные события. Рано или поздно его снимут, рассеют магические волны и откроют картину аварии, ибо таков план. Пока же, под прикрытием морока, колдуньи выспрашивали у барона Берислава его тайны. Неторопливо, но и не затягивая время.
Среди заклинаний, устанавливающих контроль над разумными, «заговор Слуа» считался самым сложным, но при этом — самым надежным. С его помощью опытный маг мог заставить жертву совершить все, что угодно, вплоть до самоубийства, и мог выведать любую тайну жертвы: «заговор» воздействовал на подсознание, заставляя вспоминать даже давным-давно забытые события. Одним словом, «заговор Слуа» являлся венцом контролирующих арканов. А набросить его на жертву, пребывающую без сознания, был способен исключительно сильный маг. Такой, к примеру, как воевода дружины Дочерей Журавля.
— Как тебя зовут?
— Берислав.
Барон лежал на полу фургона. Тело расслаблено, глаза закрыты, а вот голос — нормальный. Обычный, «живой» голос, каким Берислав отвечал бы, находясь в сознании.
— Сколько тебе лет, Берислав?
— Сто семь.
Несмотря на то что барон находился под полным контролем, начинать допрос следовало с простых вопросов: мозг должен привыкнуть ко внешнему управлению.
Милана прикоснулась указательным пальцем к виску — напряжение давило на голову — и продолжила:
— Кто ты, Берислав?
— Барон домена Вешняки.
— Ты гордишься своим титулом?
«Сопротивляйся!»
— Я горжусь своим титулом.
— Активность, — бесстрастно сообщила Верея.
Маленькая фата продолжала следить за состоянием барона.
— Разумеется, его мозг активен, — недовольно произнесла Милана. — Он ведь отвечает на мои вопросы!
— Я засекла дополнительный всплеск.
— Ты ошиблась.
— Не ошиблась.
— Не мешай.
Воевода вновь потерла висок.
— Ты верен Зеленому Дому, Берислав?
— Да.
— Ты помогаешь врагам Зеленого Дома?
«Сопротивляйся!»
— Нет.
— Еще один странный всплеск!
— Замолчи!
Гораздо больше Милану настораживала усиливающаяся головная боль. Конечно, «заговор Слуа» сложен, однако особенно большого количества магической энергии он не требует, поэтому сильному напряжению взяться неоткуда.