Мысленно перекрестившись, парень решительно высунулся из люка, приветливо помахав автоматом стоящим у бронетранспортера солдатам. Ну, а что? Шлемофон он снял, волосы у него русые, морда, как и положено порядочному танкисту, чумазая… Ну, а комбинезон? А что комбинезон? Во-первых, его почти полностью скрывает крышка, во-вторых, немцы в подобной ситуации, скорее, обратят внимание на его улыбающееся «во все тридцать два» лицо и знакомый автомат. Сам бы он, наверное, вряд ли усомнился, что танк не трофейный. Противно, конечно, этим гадам вот так вот лыбиться после всего, что он успел уже повидать, но другого выхода, похоже, просто нет. Ну, не давить же, в самом деле, беспомощных раненых, уподобляясь этим самым ребятишкам в фельдграу?..
За штанину отчаянно задергал мало что понимающий заряжающий, но Кирилл, опустив вниз левую руку, снова показал ему кулак. Дерганье прекратилось. Интересно, надолго ли? До немцев, уже отлепившихся локтями от капота, оставалось метров десять. Кирилл, словно бы невзначай, положил автомат на край люка с таким расчетом, чтоб мгновенно перехватить его уже не ради приветствия «kämpferische genossen», а совсем даже наоборот, ради окончательного переведения их в совершенно иное физиологическое состояние. Нервы были напряжены до предела, и парень едва не подскочил на месте, ощутив в левой руке, так и опущенной вниз, ребристую тяжесть гранаты. Ого, похоже, Серега тоже въехал в пикантность момента. Вот только, если ему сейчас придется стрелять, куда он гранату-то денет? Одной рукой из МП-40, знаете ли, не постреляешь… Торопливо запихнув «эфку» в карман комбинезона, Кирилл освободил левую руку. Прикинул оставшееся расстояние: если сейчас фрицы ничего не предпримут, то они благополучно проедут мимо. И — все…
Ближайший к танку немец неожиданно призывно махнул рукой: тормози, мол. И весьма недвусмысленно потряс фляжкой с отвинченной крышечкой. Ага, вон и кружки на капоте стоят. Ну, твою же ж мать!!! Б…!!! Вот не зря Кирилл никогда не злоупотреблял алкоголем: все беды от него! Ну, или не все, а через одну…
Парень снова широко улыбнулся, шутливо разведя руками, и похлопал ладонью по левому запястью, намекая, что нет времени. Немец прокричал что-то, совершенно не различимое в гуле дизеля, и внезапно заступил танку, до которого оставалось метров пять, дорогу, уверенный, что бронированное чудовище остановится.
Ну, вот и все, собственно. Останавливаться им никак нельзя. Может, и глупый был план, но ведь почти удалось, разве нет? Сволочи эти фрицы все-таки! Выпить им с танкистами захотелось, блин! Нашли время…
Судорожно вздохнув, Кирилл поднял автомат и нажал на спуск. Когда-то он читал, что опытные бойцы ухитрялись стрелять из не имеющего переводчика огня автомата чуть ли не одиночными выстрелами, но проверять это на практике не стал, израсходовав штатные тридцать два патрона несколькими короткими очередями. Конечно, классическая «серия по три», как при стрельбе из штатного АК-12М, не получилась, но нечто подобное — вполне. Короче, попал, разумеется, «тридцатьчетверка» как раз проезжала мимо транспортера, и от противника его отделяло буквально метра три-четыре. Сначала девятимиллиметровые пули швырнули под гусеницу любителя выпить, затем разбросали остальных четверых в стороны, лупанули в борт, выбили из земли крохотные пыльные султанчики. Все. Ну, и на десерт… Кирилл рванул из кармана гранату, выдернул кольцо и, полуобернувшись, забросил ее в бронетранспортер. Торопливо нырнул в башню, рывком захлопывая люк. Вот и проехали мимо, блин… Все это заняло считаные секунды, и механик только сейчас успев среагировать, резко бросил машину в сторону, подминая правой гусеницей оба мотоцикла. За кормой глухо бухнул взрыв, почти не слышимый за ревом двигателя, и танк рванулся вперед, набирая скорость.
«Тоже неплохо, ни байков, ни бэтэра у фрицев больше нет, не на чем за нами гнаться, — отрешенно, как и всегда в боевой обстановке, подумал Кирилл. — А вот радиостанция есть наверняка. Значит, в следующем селе нас определенно будут ждать. Похоже, не судьба до своих дотянуть…»
По кормовой броне несколько раз звонко шлепнули винтовочные пули, разумеется, не принеся никакого вреда. Кирилл приник к смотровому прибору кругового обзора на люке, оглядываясь. Над бронетранспортером еще курился дым, но совсем слабый, тающий с каждой секундой — взрыва лимонки не хватило, конечно, чтобы всерьез повредить или поджечь машину. Впрочем, не факт, что ее удастся сразу завести, оборонительная граната рванула где-то в районе отделения управления, наверняка хоть что-то, да раскурочив осколками. Рядом с бронемашиной виднелось несколько фигурок с оружием, однако больше никто не стрелял, убедившись в тщетности усилий. Танк уже почти миновал деревеньку, на этой окраине практически нетронутую войной, разве что стекол в стоящих вдоль улицы домиках не осталось да на подворьях не виднелось ни одной живой души, ни людей, ни собак, ни даже кур.
На выезде их снова обстреляли, на сей раз — видимо, для разнообразия — из пулемета. В первое мгновение Кирилл даже не понял, откуда стреляют, но секундой позже заметил в кустах метрах в двадцати от дороги ритмичные желтоватые вспышки. Ага, нечто вроде поста на въезде-выезде из деревни. Похоже, просто замаскированный ветками мотоцикл и двое-трое солдат. Услышали пальбу и взрыв, увидели танк и сделали выводы… на свою голову.
— Короткая!
«Тридцатьчетверка» плавно сбавила ход, и Кирилл, довернув башню, влепил в заросли осколочную гранату, наводя прямо по вспышкам. Бухнуло, полетели в стороны ветки и какие-то обломки, из дымного облака вырвался косой столб пламени, тут же и опавший, растекшийся по земле невысокими язычками. Сбоку клацнул запираемый затвор, но тратить еще один снаряд сержант не стал, пройдясь по затянутым сизоватым тротиловым дымом кустам из спаренного пулемета. Без особой, впрочем, надобности: судя по полыхнувшему пламени, в мотоцикл они попали, это, как говорится, непреложный факт.
— Вперед. Давай максимальную, уходим, — поколебавшись, Кирилл открыл люк. Ворвавшийся в башню теплый ветерок быстро выдавил из боевого отделения пороховую гарь, дышать стало легче…
Деревня осталась позади. Петляющая между невысокими холмами дорога была пуста, лишь по обочинам изредка встречалась разбитая или брошенная техника, опять-таки наша, до которой пока не дошли руки у хозяйственных немецких трофейщиков. Пара КВ с башнями, обшитыми дополнительной броней, посаженной на здоровенные болты, съехавший в кювет трехтонный «ЗиС-5» с изодранным пулями брезентовым тентом, обгорелая «бэтэшка», вместо бандажей опорных катков — кучки беловатого пепла. Немецкий, точнее, чешский, танк Кирилл увидел лишь раз — 38 (t) застыл у самой обочины, нелепо скособочив утыканную заклепками, закопченную башню с едва различимым на фоне выгоревшей краски тактическим номером. Похоже, напоролся на чью-то болванку, вон какая дырень в борту, даже отсюда видно. Интересно, это кто ж его так приголубил?..
Развернув на коленях карту, парень в который уж раз всмотрелся в нанесенные покойным гауптманом условные обозначения. Увы, ничего волшебным образом не изменилось, и деваться им по-прежнему было некуда. Или через пару-тройку километров уходить к болотам, или двигаться к фронту по дороге. Оба варианта, если уж честно, откровенно проигрышные: через трясину уйти вряд ли удастся, а в селе, обозначенном на трофейной карте как Krinichnoye, их, после всех недавних подвигов, просто не могут не ждать. А раз ждут, значит, и встретят как следует — слишком большой поселок и слишком близко от линии фронта, немцы там определенно имеются, и наверняка не какие-нибудь санбатовцы, как здесь. Ну, никак они не могут оставить без присмотра единственную крупную дорогу, идущую прямиком к недалекому фронту, никак! Ох, но как же не хочется соваться в это самое Криничное, как же не хочется…